Дебора Боэм - Призрак улыбки
Журналистке, чей очерк принес кафе "Делоне" этот стремительный взлет успеха, еще не было сорока. Звали эту красивую шатенку Ребекка Фландерс. Родом из Бостона, она жила в Токио уже около двадцати лет и удостоилась того, что местные жители, желая польстить, называли ее "большей японкой, чем сами японцы" — высший комплимент человеку с Запада в устах представителей этой этноцентрически мыслящей нации. С тех пор как четыре года назад Микио открыл свое кофейное заведение, Ребекка Фландерс бывала в нем постоянно, и мало-помалу они подружились.
Работала Ребекка дома, но, будучи человеком общительным, полагала, что электронная связь делает жизнь слишком замкнутой, и, если не возникало препятствия в виде тайфуна или забастовки транспортников, каждый день ездила в центр, в редакцию, чтобы собственноручно отдать материал, вычитать гранки и получить корреспонденцию. В этот день она около трех, как обычно, зашла на обратном пути в кафе "Делоне" выпить чашечку кофе, но Микио был так занят с разноязыкой толпой посетителей, что едва мог перекинуться с ней парой слов.
— Это все ваша вина, — пошутил он, принося ей обычный заказ — чашку café Colette (кофе с молоком, подслащенное таитянским ванильным сиропом) с двумя марципановыми палочками, продуктом изготовления его кузины Санаэ. — Не напиши вы так потрясно о моем заведении, у меня было бы меньше клиентов и больше времени поболтать.
— Простите великодушно, — шутливо извинилась Ребекка, — обещаю: больше это не повторится. — Она прекрасно говорила по-японски: давал себя знать результат многолетнего добросовестного прослушивания радиопередач типа "звоните нам — и мы посоветуем" на тему "Как поступать, если ты влюблена" или "Лекарство от любви". — Но вообще-то мне жаль, что вы так заняты. Я хотела поговорить о новом ресторане по соседству с вами. Выскочил за ночь, прямо как гриб после дождя.
— Я тоже, — начал Микио, но как раз в этот момент звякнул дверной колокольчик и двое датчан, одетых в темные костюмы, светловолосых высоких банковских служащих, войдя в кафе, уселись перед стойкой. — Непременно вернемся к этому разговору, — пообещал Микио и поспешил к своим чашкам-ложкам, истомленным жаждой посетителям и непрерывно щелкающему кассовому аппарату.
В тот же вечер, около девяти, Микио вышел на улицу, якобы чтобы полить свою карликовую хурму — высаженные по обе стороны входной двери в кафе крошечные деревца, украшенные маленькими белыми фонариками, а на самом деле дабы, маскируясь возней с растениями, украдкой подсмотреть, что делается у соседей. Ресторан оказался заполненным. Элегантно одетые иностранцы смеялись, болтали, пили. Что-то заставило Микио почувствовать себя незаконно вторгающимся на чужую территорию, и он поспешно отвернулся, успев, впрочем, суммировать некие странные впечатления. "Il y a quelue chose ui cloche, — сказал он сам себе. — Здесь что-то нечисто".
Микио не терпелось поделиться своими сомнениями с Ребеккой Фландерс, но всю неделю он был так занят с посетителями, что только в воскресенье вечером двое друзей смогли наконец сесть и спокойно поговорить.
— Итак, что вы думаете об этом соседнем ресторане? — спросила Ребекка, отхлебывая из своей чашки пенящийся café Colette.
— Н-ну, здесь много странного. Прежде всего, у них вечно, с самого первого дня, полно посетителей, хотя, насколько я знаю, рекламы они не давали.
— Не давали. Во всяком случае, не в англоязычных газетах.
— Затем, время работы. Это так странно: они открываются в восемь вечера и работают до четырех часов ночи. Обычно по будням я закрываю примерно в одиннадцать, ну или, во всяком случае, не позже двенадцати, но как-то на днях засиделся до двух с приятелем-земляком и по дороге домой увидел, что ресторан под завязку полон изысканного вида иностранцами. Все они были элегантно одеты, а пили не пойми что.
— Что же именно?
— Н-ну, естественно было бы, чтобы они пили вино, или пиво, или коктейли.
— Не обязательно, — сказала Ребекка. — Но все-таки, что ж они пили?
— Они пили томатный сок. Из высоких больших стаканов. — Микио сделал драматическую паузу, но Ребекка в ответ рассмеялась.
— Это всего лишь коктейль "Кровавая Мэри", — сказала она. — Он сейчас очень популярен по всей Европе и издавна в ходу в Штатах. Рецепт, насколько я помню, такой: водка, томатный сок, ворсестерширская приправа, табасская приправа, лимонный сок. Кое-кто после бурных вечерних возлияний пьет этот напиток на завтрак, и называется это "выбивать клин клином".
— О-о! — смущенно протянул Микио. — А я никогда не слышал об этом напитке. И он показался мне больше похожим на… впрочем, неважно.
— Что еще показалось странным? — нетерпеливо спросила Ребекка.
— Н-ну, мне не совсем понятно, почему они не открываются на ланч.
— Возможно, не хотят работать до седьмого пота, возможно, они и так состоятельны, а ресторан держат просто для развлечения.
— Наверное, вы правы, — согласился Микио, и разговор перешел на другие предметы: феноменальный успех его бизнеса, восхитительно низкие цены на хурму и очарование погоды. Все еще чувствуя некоторую неловкость, оттого что он был так невежествен в отношении популярности коктейля "Кровавая Мэри", Микио решил не упоминать об еще одной бросившейся ему в глаза странности касательно жизни в соседнем доме, а именно, промолчать о том, что, хотя ресторан постоянно полон, он никогда не видел, чтобы кто-то входил в него или, наоборот, выходил, а также чтобы такси или другие машины когда-либо останавливались возле дверей.
Ребекка Фландерс исчезла на десять дней, уехав собирать для какого-то американского журнала о путешествиях материал о целительных свойствах ротенбуро — ванн на горячих минеральных источниках, принимаемых под открытым небом. На самом-то деле, как Ребекка призналась Микио, она ухватилась за этот заказ, потому что последний ее роман пришел к скверной развязке, и ей просто необходимо было то, что она называла "маленькими рабочими каникулами, в которых каникул больше, чем работы".
Пока Ребекка отсутствовала, Микио как-то раз отправился к лотку, торговавшему фруктами, — купить для "сезанновских" ваз хризолитово-зеленых груш и блестящих красных яблок. В разговоре с седоволосым владельцем лотка, всегда прикрывавшим свою шевелюру мягкой шляпой с широкими загнутыми полями, он между делом заметил:
— Похоже, что ресторан рядом с моим кафе процветает. Вы туда не заглядывали, Канэсиро-сан?
На лице пожилого зеленщика появилась такая гримаса, словно изо рта Микио вдруг пошел дым.
— Вы шутите, — неодобрительно покачал он головой. — Тарелка супа в этом заведении стоит столько, сколько я выручаю за месяц!
