Иного не желаю. Часть 1 - Виктория Витальевна Лошкарёва
А Кирилл Баев в это же время ненавязчиво подталкивал меня к психологическим экспериментам над ребенком.
— Ты можешь в игровой форме научить его, как контролировать своего зверя, — поделился со мной своими планами Альфа. — Поработай над этим с Ильей и Фернандо. Они оба профессионалы своего дела и не допустят никакого вреда Илье.
О том, что подобные эксперименты сами по себе бесчеловечны и негуманны, Альфа не желал слышать.
— Мы не люди, Тая, — напоминал он, сверля меня темным, тяжелым взглядом. — И либо мальчик остается пленником внутри стаи, либо научится контролировать своего зверя. Я искренне надеюсь на второй вариант. Но если ты так щепетильна, то я не стану тебя неволить.
В общем, Альфа умел убеждать.
Так я стала заниматься с Илюшей и открывать для себя темную сторону оборотней.
Оказывается, «моё сумасшествие», которое я самостоятельно контролировала многие годы, не редко становилось причиной страшных трагедий. И если женщинам ещё более- менее повезло, то мужчины — оборотни боролись за контроль над своим сознанием всю жизнь, так или иначе практически всегда проигрывая зверю. Лишь наличие истинной пары срабатывало для оборотня как якорь, усилия волю человека и навсегда освобождая мужчину от участи превратиться в одичалого.
Когда Илья и Фернандо, рассказывая об особенностях жизни оборотней, упомянули о связке в истинных парах, я немного растерялась, потому что была уверена, что такая сильная связь возможна только в паре двух Альф, а не во всех парах.
— Нет, Таечка, вы ошибаетесь, — покачал головой Илья Романович. — Именно что во всех истинных парах. К сожалению, это не только дар, но и проклятие. Бывает, что самка — если она полукровка или вообще человек — не в состоянии ответить на чувства мужчины. В подобных парах самый большой процент трагедий, ведь если мужчина не найдет подхода к своей избраннице, он обречен на неминуемую скорую гибель.
А ведь Гильермо рассказывал совершенно иное…
Возможно, правда, что это я не так поняла — общались мы с Бетой на английском, который ни для него, ни для меня не был родным языком. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить. В моей новой жизни, где я оказалась не совсем человеком; оказалась привязанной к мужчине, которого ненавидела и беременной от него, мне нужен был хоть кто — нибудь, кто бы был на моей стороне.
И если Гильермо решил «смягчить картину», чтобы я не чувствовала себя ужасно — что ж, я могла это понять.
К тому же, Ги вообще казался мне идеальным мужчиной — именно о таком надёжном, сильном, внимательном спутнике жизни я когда — то мечтала, когда разрешала себе это делать…
Несмотря на свою занятность, он всегда находил время, чтобы позаниматься вместе со мной с Илюшей, страхуя нас от любых возможных неприятностей. Гильермо также вывозил развеяться меня в город каждый раз, когда на меня накатывало чувство тоски и безысходности, и даже, по слухам, разносимым Анхеликой, присматривал для нас с дочкой дом на территории стаи.
В общем, этот удивительный мужчина старался, как мог, беспокоясь обо мне и ребенке, которого я носила; выполняя любое моё желание.
Не скажу, что это не льстило моему самолюбию. Ещё как льстило.
Будучи сильным, уверенным в себе мужчиной, Ги вместе с тем был единственным, перед которым мне не надо было притворяться. Я, привычная сдерживать любые эмоции, внезапно поняла, что легко рассказываю Гильермо обо всём на свете. Обо всём, кроме Этьена.
Да и как можно было рассказать мужчине, который видит тебя своей будущей женой, что её привлекает запах другого.
Этьен
Что может лучше хорошей схватки с равным по силе противником? Только схватка с лучшим другом и родственником, который навсегда утратил доверие и теперь перешёл в разряд злейших врагов. Впрочем, сейчас я об этом старался не думать, сохраняя голову холодной, а ум — трезвым.
Неприметная небольшая поляна в центре лесных угодий Баева давно была нашим «тайным убежищем» с Баем. Здесь, вдали от стаи и вообще любого человеческого поселения, мы могли мериться силой, не беспокоясь зацепить откатом простых оборотней. Схватки вожаков никогда не были простой дракой.
Мы то дело меняли обличия, дрались на кулаках; рвали друг другу холки, пытаясь впиться в шею; и, конечно же, ударяли ментальной силой, проверяя противника на прочность. Так продолжалось несколько часов до самых сумерек.
Наконец, когда мы оба порядком выдохнулись, Кирилл подошёл к одному из рюкзаков, доставая оттуда пару бутылок с водой.
— Давно так не разминались, — заметил Серильо, кидая мне одну из бутылок.
— Ага, — грубовато фыркнул я. — Всё — таки есть хоть какие — то плюсы от пребывания моей пары на территории твоей стаи.
— Если бы ты не вёл себя как придурок, — скривился Баев, — всё могло было быть значительно лучше.
Я тут же угрожающе зарычал, на что Кирилл поспешил поднять руки в примирительном жесте.
— Что всё — таки изменилось? — поинтересовался Баев. — Послушать моих оборотней, так ты просто проявляешь чудеса терпения и понимания в отношении Таи.
— Слухи, значит, собираешь?
— А ты — нет? — беззлобно поддразнил меня Кирилл. — Вожак следит за своей стаей.
— Ты ей не вожак. Моя пара принадлежит только мне, и никому больше, — зарычал я, не успев остановить своего моментально разозлившегося зверя.
Баев тяжело вздохнув, покачал головой.
— Дальше будет только хуже, — предупредил он. — Если не найдешь к Тае поход, в пору будет лезть на стенку от желания. Впрочем… ты, говорят, до сих пор девок пользуешь?
— Уже не тянет, — с трудом признал я. — Какой толк драть сук, если желание всё — равно не убывает.
— А Тая? Думаешь, сумеешь её приручить?
— Это меня спрашивает оборотень, своровавший мою избранную? — язвительно усмехнулся я.
— Это спрашивает близкий друг и брат, — покачал головой Баев. — Что всё — таки между вами произошло?
— О чем ты? — открыв бутылку, я в два глотка осушил её.
— Ты больше не давишь на свою пару. Почему? — переспросил Кирилл. — Отчего ты вдруг стал таким понимающим? Только не говори, что ты вдруг проникся трудностями Таи. Я — то тебя знаю.
Выливая остатки воды себе на волосы, я иронично скривился. О да, он и правда хорошо меня знает.
— Я объяснил своей жене, что всего лишь хотел разбудить её волчицу, а не подталкивать её к самоубийству.
— Раньше тебя это мало интересовало.
— Думаешь, я такой чёрствый, что её желание покончить с собой ничего для меня не значило?
— Почему
