Проданная - Лика Семенова
Лампы на потолке разгорались по мере нашего продвижения и затухали за спиной. Мы перемещались пятном света в бесконечной безграничной темноте, загнанной в русло каменных стен. Наконец, отъехала очередная дверь, и мы вышли в небольшое освещенное помещение без окон. Квинт ждал там вместе с новым управляющим, Донсоном Фальком. Я поклонилась, как и положено:
— Мой господин…
Сердце колотилось, к горлу подкатывал комок. Я не хотела уезжать, смотрела в любимое лицо, будто надеялась, что можно изменить решение, остаться. Но понимала, что если он так распорядился — так надо, но меня снова сковывал страх. Я инстинктивно положила ладонь на живот, будто это не меня требовалось успокоить.
Квинт подошел, привычным жестом погладил мою щеку, и я потянулась за его рукой, будто еще и еще выпрашивала ласку. Он склонился к моему виску:
— Это ненадолго. Всего две недели. Последний визит.
Я лишь кивала.
— Донсон проводит тебя до самого дома Вария, чтобы убедиться, что ты добралась, и тебя приняли.
Я снова кивала, понимая, что хочу просто вцепиться в его черный жилет и не отпускать. Подняла голову:
— Возвращайтесь скорее, мой господин. Я буду очень ждать.
Он легко коснулся губами моего виска:
— Я всегда возвращаюсь к тем, кого люблю.
Зашипела дверь. Квинт подтолкнул меня к очередному тайному выходу, даже не дав опомниться. Вплотную к стене был подан корвет. Нам с Гаар оставалось только сделать единственный шаг, чтобы попасть в салон. Прежде чем дверь корвета закрылась, я успела прошептать:
— Я буду ждать.
Донсон расположился рядом с пилотом, за переборкой. Судно загудело, развернулось, огибая парковку, и вырулило в рукав. Вместо недавнего страха я чувствовала какое-то необъяснимое умиротворение. В ушах снова и снова звучали слова: «Я всегда возвращаюсь к тем, кого люблю». И я ликовала, мысленно слушая их снова и снова. Это было признанием. Тонким, но понятным. Впервые.
Все будет хорошо. Вселенная ответит. Она уже отвечает.
Я прильнула к окну, в желании посмотреть на сад с высоты. Если не считать того случая, когда меня привезли с Саклина, я ни разу не пролетала здесь. Но тогда мне было совсем не до красот. Мельком обернувшись, я заметила, что Гаар делает то же самое, только смотрит в другую сторону. Мы вели себя, как дети.
На территории дома корветы стартовали медленно и низко, я десятки раз наблюдала это из сада. Делали разворот и проплывали над главной аллеей. Я прижалась щекой к стеклу, стараясь рассмотреть с высоты фонтаны и пруды. Оказалось, стриженные кусты, цветники и кварцевые дорожки образовывали вокруг водоемов сложные замысловатые узоры, похожие на искусную вышивку, а дорожки даже светились на солнце почти как точки на голове у Гаар. С высоты даже цвета казались другими.
То тут, то там виднелись головы рабов, серые одежды. По аллее бежала стайка детей, раскинув руки и запуская летучие фигуры на веревке. Вдруг они остановились и низко поклонились. Я посмотрела немного в сторону и увидела синюю мантию Невия. Он шел у самых деревьев.
Я тут же отшатнулась от стекла, даже пригнулась. Но я отчетливо успела увидеть, как он поднял голову и посмотрел прямо на меня. Я была уверена — он меня узнал.
Глава 37
Этот высокородный старик поначалу пугал. Даже тем, что они с Квинтом были так похожи. Глазами, длинным прямым носом, рельефным острым лицом. Меня всегда восхищала красота, но еще больше впечатляла красивая старость, когда кожа лишь плотнее обтягивает правильный костяк, будто усыхает. Глядя на высокородного Вария, я невольно вспоминала Огдена. Тот казался несуразным, поплывшим, будто желе, долго стоявшее на солнце. Структура ослабла, контуры оползли.
Высокородный старик представлялся каменным. Будто просто высекли сетку морщин, нанесли текстуру, не нарушая формы. Прямые белые волосы с редкой рябью сохранившейся черноты скорее придавали некий изыск, чем превращали в немощного старика. Лишь будто вылинявшие глаза выдавали возрастную усталость. Мне казалось, Квинт станет точно таким же. Высокородный Варий любил белый цвет, кажется, так же, как Квинт любил черный. Белый — цвет созидания, чистых помыслов, искренних намерений. Но создавалось впечатление, что старик лишь подчеркнуто рядился в белое.
Казалось, он очень обрадовался, увидев меня. Улыбался, не сводил хитрых глаз, будто перед ним была не рабыня, а свободная имперка. А я не знала, куда деться. Хотелось забиться в угол, запереться и не выходить до возвращения Квинта. Или все было из-за Невия… Я всю дорогу корила себя, не могла простить этот глупый детский жест. Зачем я смотрела в окно? Зачем? Столько предосторожностей — и такой нелепый итог. Мне сказали, что эта сука Полита обвинила управляющего, Огдена. Но мне казалось, что и Невий причастен. В любом случае, он ненавидел меня. Моего ребенка ненавидел еще сильнее. Все они заодно.
Гаар старалась успокоить. Настаивала, что Невий ничего не мог разглядеть на такой высоте. В какие-то мгновения ей даже удавалось, но я тут же снова впадала в отчаяние. Но дело было сделано… Оставалось лишь умолять вселенную. Кажется, скоро я действительно научусь.
Меня поселили в хороших покоях, как госпожу, но от прислуги я отказалась, не хотела видеть чужие лица. Доверяла только Гаар. Господин Варий не настаивал, даже счел разумным. Добавил, что не хочет, чтобы я слонялась по дому. Я и сама не хотела, чтобы меня видели лишние люди. Мне вполне хватало просторных комнат и выхода в маленький закрытый садик с фонтаном.
Еще Варий велел переодеться, чтобы я во всем походила на имперку. Сказал, так будет меньше слухов. Мне принесли два струящихся цветных платья и тончайшую розовую
