Могилы из розовых лепестков (ЛП) - Вильденштейн Оливия

Он наклонил голову, поднимаясь.

— Так и есть, Катори. Но это не просто кошмар. Ты не представляешь, как долго я желал, чтобы фейри признали, что их система была ошибочной. Как долго я мечтал, что они возьмут на себя смелость измениться.

— Я слышала, ты согласился им помочь. Теперь ты им доверяешь?

— Доверие и помощь — это две совершенно разные вещи. Мне хотелось бы думать, что сын Лайнуса сможет заставить свой народ взглянуть на жизнь по-другому. Чтобы охотники за фейри перестали быть необходимыми. Чтобы я мог перейти в следующее царство.

Я вздрогнула и ускорила шаг. Холодный ветер был сильным, но мой гнев из-за его эгоистичных разговоров о том, чтобы покончить с собой, сделал меня невосприимчивым к этому. Когда я подошла к своей машине, он схватил меня за руку и развернул к себе.

— Разве это не то, чего ты хочешь, Катори? Не быть охотником, не выбирать, не иметь меня рядом, чтобы напоминать тебе о Блейке?

Я посмотрела на него снизу вверх, а он посмотрел на меня сверху вниз. Так много эмоций отражалось в его тёмных глазах, в его твёрдой челюсти, в его гладком лбу. Это было всё равно, что стоять на вращающейся карусели, наблюдая, как всё движется, в то время как ты оставалась совершенно неподвижной. Глаза Каджики искали в моих ответ.

— Зачем ты проделал весь этот путь сюда? — спросила я.

— Потому что Эйс сказал мне, что Круз попытается забрать тебя обратно в Неверру.

— Охотники не могут проникнуть в Неверру.

— Но ты не просто охотник, Катори. Если бы ты хотела пойти туда…

— Я бы исчезла из твоей жизни, — воздух между нами задрожал от моих слов. — Разве это не всё, чего ты хочешь?

Он вздрогнул, вероятно, потому, что не ожидал, что я обращу его слова против него. Его рука всё ещё лежала на моей руке. Когда он увидел, что я смотрю на него, он ослабил хватку, но не отпустил.

— Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? — спросил он хриплым голосом.

Я не спрашивала, имел ли он ввиду Неверру или этот момент. Мой ответ был бы таким же.

— Нет.

Его лицо посуровело, как и его рука, в то время как другая его рука обхватила меня за талию, притягивая так близко, что я почувствовала запах ветра и тепла на его коже. Медленно он приблизил свои губы к моим, но оставил между ними расстояние в волосок. Его дыхание тёплыми порывами достигало моего рта. Когда он закрыл глаза, я затаила дыхание.

— Ты должна знать… — начал он, слова пульсировали на моих дрожащих губах.

Он глубоко вздохнул, как бы оттягивая время, чтобы закончить фразу.

Мой желудок сжался.

— Что я должна знать?

Его глаза распахнулись, такие очень тёмные и такие очень серьёзные. Прямые каналы в опасные глубины его души.

— Для меня всё или ничего, Катори.

Мой пульс, который и без того бешено бился, взлетел, как будто у него выросли крылья. Я сглотнула и откинулась назад, чтобы увидеть всё его лицо.

— Что значит «всё»?

— Когда я решил сделать Ишту своей парой, мы были связаны до следующего полнолуния.

Мой шок, должно быть, отразился, потому что его и без того суровое лицо замкнулось.

— Что значит «ничего»? — спросила я.

— Наши пути могут пересечься, но я не могу быть твоим другом.

Глубокий вздох вырвался из моих лёгких через приоткрытые дрожащие губы. Когда я ахнула, его рука соскользнула с моей талии. Я бы упала, если бы он больше не держал меня за руку. Но затем его пальцы соскользнули. Я дёрнула рукой в сторону крыши машины, чтобы сохранить равновесие.

— Так я и думал, — пробормотал он. — Ты не уверена.

Я нахмурилась. Как кто-то может быть уверен? Как он мог быть уверен? Может быть, Блейк приукрасил его чувства ко мне? Мы знали друг друга всего несколько дней… Я была уверена, что он меня привлекает, уверена, что могу ему доверять, но было ли притяжения и доверия достаточно, чтобы согласиться на отношения «всё или ничего»?

Барьер, который он воздвиг вокруг себя, был таким плотным и колючим, что к нему нельзя было ни подойти, ни прикоснуться, но мой голос разносился по проводам.

— Как ты можешь быть уверен, Каджика?

Грустная улыбка тронула его губы. Он прижал кулак к сердцу.

— Ты разбудила меня, — он снова потряс кулаком. — Всего меня.

Моё собственное сердце билось так, как будто пытаясь пробить грудную клетку, чтобы добраться до Каджики. А затем моя рука вспыхнула, и наши взгляды упали на напоминание о том, что я была связана с фейри.

Моя рука принадлежала другому, но это была всего лишь рука. Не сердце.

Он распахнул передо мной дверь.

— Дай мне знать, когда захочешь, чтобы я взял управление на себя.

ГЛАВА 32. ТРЕТЬЯ ОХОТНИЦА

Мои руки болели, так сильно я вцепилась в руль. Я вела машину пять часов подряд, в течение которых мы с Каджикой молчали. Поясница болела от жёсткой позы. Каждый раз, когда я начинала расслабляться, взгляд Каджики заставлял меня садиться прямее. Мы остановились за топливом и кофе на круглосуточной заправочной станции. Каджика попытался заплатить, но я не позволила бы ему тратить свои деньги на поездку, в которой ему вообще не было необходимости.

Однако я уступила руль. Пока он вёл машину, я включила спутниковое радио, чтобы заменить тишину. Музыка проникала в неровные уголки моего сознания, пока, наконец, я не отключилась.

Мой телефон зазвонил во сне. Я пыталась дотянуться до него, но он продолжал ускользать, всё дальше и дальше вне досягаемости, как будто покрытый вазелином. Звон прекратился. А потом всё началось снова. На этот раз я даже не пыталась дотянуться до него, когда сильные руки погладили меня по талии. Я посмотрела в лицо Каджике, гадая, не передумал ли он. Или это я передумала? Я протянула руку, чтобы погладить его по подбородку, и он позволил мне. Он даже прижался щекой к моей ладони.

Я боялась, что моя рука вспыхнет, и он снова отпрянет от меня, но клеймо Круза не вспыхнуло. И всё же моё сердце билось учащённо, как мой звонящий телефон.

Почему она не загоралась?

Круз был убит! Теперь, когда он подчинился Грегору, война убила его! Мне следовало бы радоваться, но я была в ужасе.

— Катори? — Каджика потряс меня за плечо. — Катори, проснись.

Я быстро заморгала. Каджика держал мой телефон перед моим лицом.

— Эйсу нужно с тобой поговорить, — сказал он.

Моё сердце колотилось внутри меня, как сдувающийся воздушный шарик. Был ли мой кошмар видением? Была ли я связана с Крузом на каком-то психическом плане? Я уже собирался спросить Эйса, умер ли Круз, когда загорелся его знак. Это было первый раз, когда я почувствовала облегчение, увидев это.

— Привет, — прошептала я хриплым со сна голосом. — В чём дело?

— Как далеко ты от Роуэна?

Я потёрла глаза, чтобы избавиться от слишком реального сна, затем сосредоточилась на GPS.

— Сорок миль.

Ух ты, я проспала четыре часа. Я уже собиралась извиниться перед Каджикой, когда Эйс сказал:

— Включи меня на громкую связь.

Теперь я была полностью настороже, как будто на меня вылили ведро ледяной воды.

— Ладно. Мы оба тебя слышим. Что происходит?

— Ты знала, что твоя тётя в Роуэне? — спросил он.

— Да. Я попросила её приехать.

— Ты просила её разбудить другого охотника?

— Что? — я вскрикнула, или, может быть, прошептала это, или, может быть, я просто ахнула.

Мои барабанные перепонки слишком сильно стучали.

— Пожалуйста, скажи мне… Пожалуйста…

— Она роет могилу, Катори.

— Ну, останови её, — крикнула я.

— Я не могу проникнуть в грёбанный круг!

— Крикни ей, чтобы она остановилась. Она остановится!

— Твой отец сказал твоей тёте не слушать меня. Она сказала, что я враг. Попросила меня доказать, что это не так, пройдя через круг, но, очевидно, я не могу этого сделать.

— Включи меня на громкую связь, Эйс.

— Я у Холли. Я собираюсь привезти Гвенельду. Она может…

— Ты заставил папу поверить, что она психопатка. Он её не послушает!