Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль
— У тебя много прав и привилегий, генерал-лейтенант, но не забывайся.
На этот раз голос Мучителя звучит тише, но так угрожающе, что лучше бы мне раствориться прямо в воздухе.
— Идём!
Не успеваю даже пошевелиться, как открывается дверь, и в комнате появляются двое. Только тогда я вскакиваю, хватаясь за край кресла, чтобы совсем не упасть на пол. Тяжёлый взгляд Мучителя и его злые глаза смотрят прямо на меня, и между нами теперь нет никаких преград. Инсигнии загораются в тот же миг, и какую бы силу воли я не собрала, её оказалось бы недостаточно, чтобы их погасить.
Справа от Мучителя останавливается высокий мужчина в чёрной одежде, которая обтягивает его широкие плечи и сильные руки — всё мускулистое тело, такое, что о нём смело можно сказать «гора мышц». На левом предплечье у мужчины виднеется треугольный красный платок. Такой же, как и у Мучителя.
Смуглое лицо незнакомца овальное с гармоничными, пропорциональными чертами, чётко выделяются скулы, а угол челюсти закруглён. Широкие брови, длинные ресницы и распахнутые карие глаза делают лицо привлекательным, а пытливый живой взгляд — добрым…
Но он тальп. И это впечатление наверняка обманчиво.
Незнакомец смотрит на меня удивлённо и восхищённо одновременно, но мне некогда его рассматривать и пытаться понять, насколько жестоко он со мной обойдётся, потому что Мучитель уже снова гудит своим противным голосом:
— Алан Джонс, вот и пришло время познакомиться с нашей гостьей.
Они смотрят на меня неотрывно, а я перевожу взгляд с Мучителя на мужчину, которого вижу если не впервые, то всего лишь второй раз.
— Что за образы рождались в твоём сознании? — вдруг требует Мучитель, и моё тело напрягается, когда он делает ко мне несколько шагов. — Человек сидел в позе лотоса. Кто это?! — он повышает голос. — Там были силуэты. Это такие же, как ты? Сколько вас там?!
Мучитель продолжает наступать, и я почти падаю с кресла, пытаясь держаться от него подальше.
Откуда они знают, что происходило в моём сознании? Они установили галоклин, а я даже не почувствовала?
— Что означали эти видения?! — почти кричит генерал, но если бы знать, о чём он говорит…
Я молчу, и Мучитель поворачивается к своему спутнику.
— А ты говоришь решать всё цивилизованно, — говорит он разочарованно. — Оно игнорирует меня, а мне быть вежливым?
— По крайней мере, нам не понадобился огнетушитель, — говорит мужчина шершавым голосом.
Мучитель сжимает губы, но потом произносит:
— Справедливое замечание. Что ж. Попробуем ещё раз, — он вновь смотрит на меня, когда задаёт очередной вопрос: — Почему твои слёзы были чёрными?
Этот вопрос такой простой, что я невольно сразу же отвечаю:
— Слишком много… боли.
Лицо Мучителя искажается.
— Оно умеет разговаривать, — победоносно сообщает он, метнув взгляд на спутника и вернувшись ко мне. — Ты смертельно больна?
Смертельно. Какое жуткое слово.
— Нет, — выдыхаю я.
Лицо Мучителя перекашивается, и я не сразу понимаю, что он пытается улыбнуться. Получается отвратительно.
— А говоришь: слишком много боли, — усмехается он, заставляя меня поёжиться.
Неужели слова «много боли» можно произносить только если речь идёт о скорой смерти?..
Моё тело и так дрожит, а от таких мыслей — и того сильнее.
— Что такое «Иоланто»?
Это тоже слишком просто, и я решаю ответить:
— Высший разум, создавший мир.
На этот раз широкие брови мужчины, который пришёл с Мучителем, взлетают так высоко, что кажется попытаются добраться до линии волос. Его вопрошающий взгляд мечется между мной и его спутником.
— Допустим, — огорчённо соглашается Мучитель и сухо произносит: — Что тебе нужно, чтобы выжить?
У меня приоткрывается рот, но я так ничего и не произношу.
«Солнце, — кричит мой разум. — Свет!» Они не знают, кто я. Или понимают, но им неведомо, что мне важно для жизни. Но если я скажу, тальпы, вполне возможно, отнимут у меня даже тот кулон, что я скрываю под противной удушающей тканью.
Молчание слишком затягивается. Мучитель не сводит с меня напряжённого взгляда, но в какой-то момент в нём проскальзывает облегчение.
— Что ж, разберёмся в Сфере. Алан Джонс, приступайте.
Это приказ.
Я лишь несколько раз в жизни слышала, чтобы бабушка говорила в подобном тоне, но даже этих немногих случаев достаточно, чтобы никогда и ни с чем не перепутать короткое решительное требование.
Если бы я могла, то взорвалась искрами, лишь бы себя защитить, но я не умею создавать пожары. Моё тело способно лишь оцепенеть в страхе, когда я замечаю взгляд Алана Джонса, очень близкий к виноватому; когда вижу, как он с опаской приближается ко мне с какими-то странными браслетами в руках в то время, как Мучитель, наоборот, отходит к двери и открывает её.
И вдруг… от меня начинают отлетать искры! Она настолько слабые, что тут же гаснут, долетая до белоснежного пола. Но это искры! Настоящие искры пламени!
Заметив их, Алан Джонс отступает, но лишь на мгновение, а в следующее уже стремительнее направляется ко мне и хватает за руки. Мне не больно, однако он держит крепко, и, хотя я пытаюсь высвободиться, это бесполезно. За какие-то доли секунды на моих запястьях оказываются браслеты, которые я видела в руках Алана. Боковым зрением вижу, что в комнату входят мужчины в пятнистой одежде грязно-зелёного цвета, с треугольными красными платками на левом предплечье. Рассматривать их нет ни желания, ни сил, ни времени. Я вижу только браслеты на моих запястьях, чувствую лишь холод, исходящий от них. Моя кожа краснеет прямо на глазах, и Алан Джонс это замечает. Его брови сходятся на переносице, когда слышится новый приказ Мучителя:
— Действуем быстро.
Эти слова обжигают моё сознание не меньше, чем металлические браслеты — руки, но я так обессилена, что реагирую слишком медленно и прихожу в себя, только когда мужчина хватает меня за плечи, вынуждая идти. Я упираюсь, пытаясь ему помешать, но он легонько встряхивает меня и говорит над моим ухом:
— В наручники вмонтированы импульсные датчики, которые реагируют на
