Сердце Кровавого Ангела. Дилогия (СИ) - Снежная Марина

А потом резкий толчок стремительно опрокинул обратно. Ощущение тяжести физического тела было болезненным и неприятным. Я протестующе застонал, захлебываясь чем-то горячим и вязким, льющимся в горло. Но в следующий момент уже сам жадно приник к окровавленному запястью, прижимающемуся к моему рту. Черная кровь Первородного наполняла тело такой мощью и силой, таким нестерпимым наслаждением, что все внутри вопило от ликования. Никогда еще не испытывал ничего подобного. Дикий мощный восторг сотрясал все тело. Я буквально ощущал, как каждая клеточка перестраивается, становится сильнее и наполняется такими возможностями, о каких и мечтать не смел. Хотелось, чтобы эти ощущения длились вечно, а поток крови, проникающий в горло, не иссякал. Мне все было мало. Невыносимо мало. По щекам катились слезы от избытка эмоций, сотрясающих тело.

Но Первородный вдруг решительно оторвал свое запястье от моих жадных губ. Я протестующе застонал и услышал негромкий смех.

— Какой ненасытный вампиреныш! Ну все-все, а то высушишь меня до капли.

В затуманенных глазах немного прояснилось, и на миг я увидел вместо сурового морщинистого лица совсем другой облик. На грани сознания мелькнула мысль о том, что вижу то, что мало кому удавалось. Настоящий облик Первородного. Самое прекрасное лицо, какое я видел в жизни. Но пусть это останется тем, чем и должно быть. Сокровенной тайной, к которой меня сочли достойным прикоснуться. Да и видел я то лицо лишь несколько секунд, так что это вполне могло быть лишь плодом воображения.

А потом меня спустили с колен и подтолкнули в сторону кровати.

— А теперь спи, мой Кровавый Ангел.

Я вздрогнул, услышав, как он назвал меня. Хотел что-то сказать, но понял, что не могу противиться его распоряжению. Только сейчас в полной мере осознал, что значит воля хозяина, о которой говорил Первородный. Его слова сами отдали команду телу, и я двинулся к постели и почти тут же уснул.

Когда проснулся, даже не сразу понял, день сейчас или ночь. Тяжелые портьеры кто-то задвинул так, что они не пропускали ни малейшего луча света. Неужели это сделал Первородный? Память толчками восстанавливала в голове все, что произошло вчера. Трудно было поверить, что теперь я вампир. Может, мне все лишь приснилось? Но едва я шевельнулся, как ощутил такую силу и мощь во всем теле, что проснулся окончательно. Легко спружинил с кровати и, охваченный радостью, ринулся к окну и рывком распахнул портьеры. И тут же взвыл от чудовищной боли. Солнечные лучи безжалостно впились в ставшую чрезвычайно чувствительной кожу. Я рухнул на пол, ослабевшей рукой пытаясь задвинуть портьеры и продолжая непрерывно кричать. Меня будто живьем жгло. Как глупо погибнуть вот так, едва став вампиром! И почему я никогда не замечал, что другие вампиры испытывают подобные ощущения от солнца? Да, оно не было им приятно и они предпочитали вечер или ночь. Но так не реагировали.

Дверь комнаты резко распахнулась, впуская Первородного. Он моментально сориентировался и, бросившись к окну, задвинул портьеры.

— Вижу, и об этом Бурр тебя не предупредил, — пробурчал вампир, подходя ко мне и опускаясь на корточки рядом.

Я тяжело дышал, чувствуя, как болезненно проникает воздух сквозь обожженное горло. Но уже через несколько секунд стало полегче — началась регенерация. Первородный подхватил меня на руки, заставив снова вскрикнуть от прикосновения к обожженной коже, и уложил на кровать.

— Да, это одна неприятная особенность вампиров. Излишняя чувствительность к солнцу, — сказал он, садясь рядом со мной. — Раньше она доставляла нам немалые неудобства, пока один из наших ученых не открыл целебные свойства ничем непримечательного на первый взгляд растения. Разумеется, людям об этом всем знать незачем, потому такие вещи раскрываются только непосредственно перед инициацией. Экстракт этого растения помогает уменьшить неприятные ощущения на солнце. Но его нужно применять регулярно. Так что тебе тоже придется носить с собой такой вот флакончик. — Первородный достал из кармана пузырек из непрозрачного стекла и протянул мне. — Каждое утро принимай по три капли, — проинструктировал он и сам помог принять средство.

Я с облегчением выдохнул.

— Спасибо.

— Пока не вернулся Бурр, у меня есть время, чтобы рассказать тебе и о других необходимых для выживания вещах. Это тебе пригодится, когда начнешь самостоятельную жизнь.

Я не смог сдержать удивления.

— Разве вы не заставите меня оставаться рядом с вами? Вы ведь теперь мой хозяин.

— Да зачем ты мне сдался? — усмехнулся Первородный. — По крайней мере, сейчас от тебя никакого проку. Живи своей жизнью, набирайся ума и опыта. А там посмотрим. Но в любом случае никого я при себе силой не удерживаю. Да и предпочитаю не держать постоянно при себе тех, кто знает, кто я на самом деле.

Вспомнив о слухах, которые ходили про повелителя вампиров, я согласно закивал. В душе расправляла крылья радость. Неужели скоро я и правда стану свободным? О том, что буду делать без гроша за душой и без каких-либо связей, даже не думал сейчас. Все это казалось неважным. Был уверен, что не пропаду. В крайнем случае, стану наемником или устроюсь в какую-то торговую лавку. Вот и пригодятся навыки, полученные в замке!

Даже мысли не возникло о том, чтобы ехать ко двору и просить короля о милости к потерявшему свои владения дворянину. Нет уж, после того, как Бурр красноречиво продемонстрировал, что может там ждать смазливого парня, и ноги моей там не будет! Да и я никогда не считал зазорным зарабатывать себе на жизнь трудом, в отличие от многих аристократов. У моего отца были на этот счет довольно смелые взгляды, которые он привил и мне. Наши владения не были богатыми, и многое приходилось делать самим, невзирая на высокое положение. Так что предстоящие трудности не пугали. Я был готов хоть сейчас покинуть замок Бурра. Но мысли о моем мучителе вдруг навели на не слишком утешительные опасения.

— Бурр ведь не попытается удержать меня при себе силой даже сейчас? — напрямую спросил у Первородного.

— Насчет этого не беспокойся, — губы вампира сжались в тонкую линию. — Ни одно мое создание еще не становилось чьим-то пленником. С Бурром я лично поговорю на этот счет. Он не посмеет удерживать тебя силой.

Вампир поднялся и подошел к окну. Снова раздвинул портьеры. Я напрягся, ожидая новой вспышки боли, но в этот раз подобного не произошло. Видать, эликсир уже начал действовать. Первородный приблизился к столику с висящим над ним зеркалом. Стал перебирать драгоценности, лежащие в шкатулке. Те, что дарил мне Бурр, желая сделать приятное. Выудив серебряный медальон, приблизился ко мне и, поймав мой недоуменный взгляд, чуть улыбнулся.

— Смотри.

И я уставился на поверхность медальона, где начал проявляться странный узор. Сам по себе, будто повинуясь чужой воле. Я потрясенно выдохнул, различая благодаря гораздо более острому теперь зрению затейливый вензель. Знак Первородного, его личную печать, какую не раз видел на письмах, получаемых Бурром. То, что для людей было лишь ничего незначащим узором, для вампиров было знаком особого расположения их главы.

— Я надеюсь, ты не будешь использовать это без нужды и станешь добиваться всего своими силами. Но это все же отвадит тех вампиров, что не особо разборчивы в средствах. На твою беду, ты слишком красив, мальчик. И кажешься слабее, чем есть на самом деле. Даже сейчас тебя могут пожелать сделать постельной игрушкой. Но мой знак даст понять, кто стоит за тобой. Не оградит тебя, конечно, от поединков, но не позволит пятнать твою честь.

Он сам надел на меня украшение и я снова от всей души поблагодарил своего неожиданного покровителя. Первородный же пообещал, что скоро мне доставят еще одну незаменимую вещь — особый кинжал, способный трансформироваться в меч. Без этого оружия вампиру не обойтись при стычке с сородичами.

Я впитывал те знания, какими Первородный счел необходимым поделиться со мной, с жадным рвением. И даже жалел, что не могу еще хотя бы несколько дней провести рядом с ним. Странно, но теперь уже моя неприязнь ко всему вампирскому роду не распространялась на него. Не знаю почему, но чувствовал в Первородном нечто близкое себе по духу. То самое внутреннее благородство, о котором он говорил. И пусть боязливое почтение перед столь могущественным существом никуда не ушло, я чувствовал, что пока не сделаю чего-то недопустимого, не стоит ждать от него ничего плохого. Мне придется забыть о прежней жизни, подчиняться вампирским законам, но в большинстве своем они оказались не такими уж вопиющими и жестокими. И я точно знал, что никто, кроме Первородного, не имеет права меня заставить убивать людей, участвовать в этой непрекращающейся войне. А он дал понять, что не станет принуждать ни к чему. И я планировал затеряться среди людей, скрывая свою сущность, вести мирную жизнь. Если, конечно, это получится. Но я надеялся на лучшее.