Катя Зазовка - Садовница (СИ)
К концу ужина я почти уверовала, что Гавриил подрядится проводить меня до дома. Но он неожиданно сообщил, что истратил все свободное время и теперь вынужден покинуть теплую компанию. Я поймала себя на мысли, что с сожалением провожаю, стремительно исчезающую на фоне огромной луны крылатую фигуру.
Глава 14. Семь смертных грехов
Прекрасная златокудрая женщина переступила порог Смотрящего зала — и бледные подростки мигом разбежались в стороны от старинного зеркала. Их дрожащие тельца прижались к стенам, а глаза лихорадочно заблестели.
— Ну?
— Она не подходила, госпожа, — хором проблеяли мальчики и зажмурились в ожидании наказания. Гефра миновала служек, почти касаясь каждого. Ее ноздри недовольно трепетали.
— Сговорились, значит? Думаете, если будете отвечать вместе, наказание вас минует?
Внезапно зала достиг стон Двалина. Гефра остановилась, кровожадно улыбнулась и подошла к зеркалу.
— Будем считать, что хитрость удалась.
Мальчики у стен еле заметно расслабились.
— На этот раз. А теперь оставьте меня.
Подростки легким ветерком покинули госпожу в одиночестве. Женщина любовно погладила обретенный Брисингамен и подошла к зеркалу. Задумчиво провела кончиками пальцев по гладкой холодной поверхности, но та не откликнулась. Почему же девчонка больше не обращается с вопросами? Неужели не поверила? Неужели в ее сердце не зародилось даже крохи сомнения?
Как жаль, что защитный порог сада невозможно пробить. И происходящее внутри по-прежнему остается недоступным. Что ж, скоро девчонке все равно придется покинуть свое убежище. И Гефра должна быть готова к встрече лично. А для этого потребуется сила. Много силы.
— Эй!
Негромкий оклик в мгновение ока вернул мальчиков в Смотрящий зал.
— Освободите узников. Пусть отыщут девять младенцев.
Служки одновременно кивнули и снова исчезли за порогом. Гефра вздохнула и тут же замерла, боясь согнать наваждение. Показалось? Или зеркальная гладь вдруг встрепенулась?
* * *Напившись до отвала фирменного чая Розалии, я, наконец, вытеснила из головы мысли о Гаврииле. Но чтобы окончательно абстрагироваться от ангела, решила позвонить Вере Сергеевне. Однако стоило подняться в спальню и обнаружить на подоконнике мобильник, изгнанный образ снова предстал перед глазами. Надо же, какой въедливый! Я мотнула головой и взяла телефон в руки. Тот неожиданно завибрировал. На экране высветилось "Андрей". Тело против воли обдало кипятком. Руки задрожали. Я нажала кнопку ответа и поднесла мобильник к уху.
От первых нот его голоса ноги подкосились, вынудив плюхнуться на кровать. Андрей снова сбивчиво признавался в любви, обвинял в заговоре Розалию и Липка, молил о прощении. Казалось бы, одинокое и ледяное "нет" должно остудить разгоряченный пыл, но мужчина снова и снова пытался выпросить второй шанс. Единственное, на чем мы сошлись: встретиться в ближайшие дни для передачи компьютера. Правда, сожаление о проявленной слабости в магазине только возросло. Но что оставалось делать? Наши отношения, вернее потускневшую, но удивительно прочную нить, необходимо разорвать раз и навсегда. И не по телефону.
И пусть любовь (или ее остаток) к нему все еще жила, простить предательство я не могла. И четко знала, что даже если позволю Андрею снова занять прежнее место в своей жизни, постоянно буду ждать очередной измены. Не намеренно, подсознательно. Мелькнула трусливая мыслишка: использовать одно из чудесных растений сада в собственных целях. И хотя способ казался заманчивым (враз избавиться от щемящего чувства), я решительно от него отмахнулась. Пока.
Уже в ожидании сна голова снова отяжелела от зароившихся дум и тревожных догадок. Видимо, мозг принялся за переработку полученной за день информации раньше, чем следовало. Всплыли вопросы по поводу нападения. Но самой назойливой мыслью оказалась та, что науськивала обратиться к зеркалу. В какой-то момент я не выдержала и полезла в тумбочку. Раскрутила тряпицу. Старинное зеркальце выпало и уткнулось блестящей гладью в кровать. Может, это знак свыше — и все-таки стоит удержаться от любопытства? Я уже собралась вернуть зеркало на место, как услышала зов:
— Виолетта.
И поддалась. На меня опять смотрело самое красивое лицо на свете.
— Э-э-э, привет, — я покраснела. Хотя определенно это было несколько странно. Зеркало ведь — предмет неодушевленный.
— Ты хотела что-то узнать?
— Да.
В голове пронеслась уйма мыслей: о нападении, об убийстве бабушки, о предупреждении зеркала и словах Андрея.
— Поспеши. Время идет.
— Я хотела узнать: кто и почему сегодня на нас напал?
— Это инсценировка.
— Инсценировка?
— Да. Розалии и Липка.
— Зачем это им? — недоверчиво покосилась я на дивное лицо в обрамлении золотых кудрей. Ох, не это хотелось услышать.
— Стремятся поскорее исполнить свой замысел. Выдать тебя замуж за горбуна и навечно завладеть садом.
— Как это? — моя рука расправила тряпку.
— У сада есть другой наследник — Гефра.
— Богиня, ввергнутая в небытие? — и тут неожиданно вспомнилось, как дневник рассказал, что богиня возродилась. Тогда я решила, что тетрадь всего лишь так меня развлекает.
— Она вернулась и хочет вступить в права. А Розалия пытается помешать. Может, ты думаешь, что она старается ради тебя? Нет. Ей самой нужен сад Всевластия. Ибо все, о чем она мечтает — править. Ты сомневаешься. Но это правда. Розалия не та, за кого себя выдает. Тебе грозит опасность. И если ты не покинешь сад, то совсем скоро умрешь…
Больше выдержать этот поток предостережений я не смогла. Тряпка заглушила верещания о коварстве Розалии и опасности, а тумбочка и вовсе заставила их стихнуть. Ну, или просто время вышло. Раздраженная и слегка напуганная, я вернулась в постель. Почему-то не верится во все эти предостережения. Жаль, что хозяйка сада не может все нормально рассказать. Это здорово напрягает. И настораживает. Я перевернулась на другой бок, но сон еще долго не шел.
— Хоть бы ты что-нибудь выдал по этому поводу, — нахмурившись, я посмотрела на дневник, объятый серебристым сиянием, лившимся через щель плохо зашторенных занавесей. Тетрадь будто только и ждала моего недовольства: зашелестела страницами и прыгнула на одеяло. В следующее мгновение я уже внимательно вчитывалась в светящиеся руны:
"И будут у знающих связаны языки. И развяжутся они, когда наследница сада пройдет пять испытаний: "
— Пять испытаний? — речь определенно обо мне. — Каких именно испытаний?
