Катя Зазовка - Садовница (СИ)

Катя Зазовка

«Садовница»

Пролог

На краю города старинный особняк кутался в пышную мантию из серебристого тумана. Старожилы уже не помнили, кто возвел каменные стены, соорудил четыре сторожевые башни, протыкавшие облака проржавевшими шпилями, и отлил бронзовые статуи мифических существ, прятавшиеся за каждым углом, затаившиеся на каждом карнизе. Даже древний, сморщенный, словно грецкий орех, хранитель местного музея не мог рассказать, когда заложили фундамент потемневшего от времени и поросшего мхом дома. Зато все горожане знали: если не хочешь, чтобы жизнь превратилась в кошмар, лучше и близко не подходить к высокому кованому забору.

Но если приблизиться к краю особняка смельчаки еще находились, то в сад не совался никто. Поговаривали, что в нем живет немыслимое чудовище, которое сжирает всякого дерзнувшего переступить черту зеленого лабиринта. Иногда по ночам ветер подхватывал дикий скрежет и звуки, напоминавшие кабаний визг, и разносил по городу. Дома в страхе дрожали стеклами. Дети спешили забиться под подушки. А взрослые переворачивались на другой бок, стремясь избавиться от ночных кошмаров, навеянных звериными воплями.

Среди горожан не нашлось бы ни одного, решившегося прогуляться по саду-лабиринту. Еще хорошо помнили и даже иногда полушепотом смаковали страшное происшествие столетней давности. Именно тогда трое расхрабрившихся подростков задумали разрушить местный миф и отправились в сад. Но не вернулись. Полиция так и не нашла ребят. Никаких следов. Мальчики словно сквозь землю провалились. Обученные и натренированные немецкие овчарки пресмыкались у ног хозяев и тихо поскуливали, отказываясь преодолевать границы имения. Даже знаменитый следователь не сумел отыскать ни одной зацепки. Горожане, терпение коих лопнуло, вооружились факелами и решили раз и навсегда избавиться от пугающего и опасного лабиринта. Но моментально выяснилось, что сад, как и сам особняк, издревле принадлежит роду Де'Ваннов. Покушаться на чужую собственность местные власти не позволили. С тех пор, к странному лабиринту местные жители не приближались и на километр. Безутешные родители так и не дождались детей. И все, чего им удалось добиться от властей, а тем в свою очередь от «невидимого» владельца — прислать смотрителя, который бы больше не допустил подобной беды.

Была у сада и еще одна странность: времена года его сторонились. Он никогда не одевался ни в желтый, ни в оранжевый цвета. Никогда не терял листвы. Всегда идеально подстриженный, он странно контрастировал с городом, успевшим повязать на плечи пестрый палантин.

Хмурое солнце разрезало лучами тучи, но так и не сумело прорваться сквозь туман к особняку ниже острых шпилей. Оставив безуспешные попытки, оно переключилось на город. Отразилось в стеклах, мазнуло багрянцем карнизы и рассыпало золотистые лучи по благодарному парку.

Шины черного Роллс-ройса шелестели по мостовой, ведущей к центральному входу в особняк. Худощавый старик-смотритель в парадной форме, с выправкой, которой могла бы позавидовать натянутая струна, уже ждал у распахнутых кованых ворот. Машина неспешно миновала слугу и остановилась во внутреннем дворике. Шофер с нехарактерной для его гигантского телосложения ловкостью выскочил на улицу и распахнул пассажирскую дверь. На булыжник, отполированный еще подошвами правладельцев особняка и подковами их лошадей, опустилась черная туфелька из саламандровой кожи. Тоненький ремешок с золотой пряжкой лишь подчеркивал изящность лодыжки. Вслед за ней, опершись на руку водителя, показалась и хозяйка ножки. Высокая стройная красавица неспешно прошлась взглядом синих глаз по стенам дома, словно пыталась ощупать каждый выступ, каждую впадинку. Шумно затрепетали тонкие ноздри, втягивая воздух, наполненный ароматами прелой листвы и времени.

— Наконец-то, — пухлые губы, покрытые вишневой помадой, растянулись в довольной улыбке, обнажившей идеальные белоснежные зубы.

— Добро пожаловать домой, госпожа, — отозвался старый смотритель. В его ровном голосе не пробежало и тени радушия. На лице, словно отлитом из бронзы, не дрогнул ни один мускул. Только в хищном взгляде блеснул еле заметный отголосок радости.

— Спасибо, Двалин… — женщина тряхнула головой, отчего длинные золотистые волосы разметались по плечам. Каблучки-рюмочки застучали в сторону дубовой двери. Холеная фигурка, облаченная в модное серое платье-футляр, странно гармонировала с каменными стенами. Словно красавица сама была их частью. Словно одна из здешних статуй просто отделилась и ожила по велению неведомых сил. У огромной двери женщина внезапно остановилась и, не оборачиваясь, осведомилась. — Она придет?

— Да, госпожа, — откликнулся, спешащий за хозяйкой смотритель. — Она прибудет сегодня. К полудню.

Женщина еле заметно кивнула и скрылась в глубине старинного дома.

Златокудрая красавица со вздохом предвкушения опустилась на резной трон в центре приемного зала. Когда-то здесь собирались все сливки общества. Но сейчас о былом могуществе и роскоши напоминали только выцветшая роспись на потолке, полинялая позолота на колонах и потускневшие от вековых наслоений пыли витражи. Дробь ухоженных ноготков по гладкому широкому подлокотнику и пристальный взгляд, не сводимый с входной арки, выдавали нетерпение, царившее внутри ожидающей.

Внезапно острый слух различил эхо приближающихся шагов. Идет! Хозяйка особняка чуть подалась вперед. В проеме появилась немолодая женщина все еще по-девичьи стройная. Светлые полные жизни глаза в окружении паутинок морщин и серебристые волосы, забранные в тугой узел на затылке. Шестьдесят? Пятьдесят? Про таких говорят «без возраста». Гордо выпрямившись, она переступила порог и поприветствовала хозяйку коротким кивком. На мгновение в синих глазах вспыхнули огоньки ярости.

— Двалин, оставь нас одних, — превратившийся в статую смотритель отмер, учтиво поклонился и вышел. Гостья хранила молчание. — Розалия, пришло время вернуть мое наследство.

Женщина вскинула темные брови:

— С чего бы?

— Пророчество, — с напускным безразличием напомнила хозяйка, — его никто не отменял.

— А почему ты решила, что оно начало сбываться? — гостья вздернула подбородок. — Возвращайся лет через сто, тогда и…

— Не смей мне дерзить, — зашипела златовласая красавица, синие глаза потемнели, — ты — всего лишь наместница, Розалия. Причем смертная.

— Не ты меня наделила властью, не тебе и свергать, — бесстрастно произнесла женщина.