Шарлотта Физерстоун - Похоть
— Тейн… — прошептала Честити.
Улыбнувшись, он мягко вытянул колпачок духов из ее пальцев и провел им по ее груди, ненадолго задержался на ареоле, а потом легонько щелкнул по соску. Честити чуть не задохнулась, заметавшись на кресле, и Тейн придержал ее на месте, обняв за плечи. Его рот оказался так близко к ее губам…
— Тсс, — еле слышно произнес Тейн, снова щелкнув по соску прохладным наконечником пробки. — Мы ведь не хотим, чтобы кто-нибудь услышал ваши крики и обнаружил вас за подобным занятием, не так ли?
Их взгляды встретились в зеркальном отражении, и Честити увидела порочную вспышку в живых и блестящих синих глазах.
— Я сплю.
— Только если вам нравится так думать.
— Даже в своих снах я не могу окончательно скинуть этот покров добродетели.
Смущение вдруг пронзило тяжелое облако вожделения, затуманившее ее сознание, но Тейн крепко обнял Честити за талию, удерживая ее в кресле.
— Вы краснеете, но не от возбуждения, а от стыда. Нет ничего позорного в страстном желании, Честити. Истинный позор заключается в вашем отказе отдаться блаженству и подарить мне восторг видеть вас, возносящуюся к его вершинам.
Тело Честити буквально воспламенилось от этих слов, и Тейн снова коснулся ее, но не рукой, а кончиком колпачка от духов. Разгадав намерения темного принца, Честити попыталась встать, положить конец этому странному видению, но он не дал ей подняться, а лишь скользнул рукой с колпачком ниже, по впадине между ее грудей к животу, где принялся кружить прохладным куском хрусталя над пупком. Замерев на месте, Честити увидела, как ее бедра будто сами собой распахнулись, обнажив перед Тейном все…
— Да, вот так, — одобрительно промурлыкал он.
Его аромат снова окутал Честити, снова заставив голову и тело безвольно обмякнуть. Тейн провел языком по ее горлу, в такт с медленно скользившим вниз хрусталем, и Честити дернулась, призывно приподнимая бедра в развратном приглашении.
— Закиньте ноги на ручки кресла.
О, добродетельная Честити не могла этого сделать! Но она повиновалась Тейну, хотя отчаянно боролась, желая ослушаться его приказа.
— Вы околдовали меня!
— Возможно, — прошептал обольститель и искоса посмотрел в зеркало. Теперь он изучал Честити, ее распахнутое перед ним тело. Наблюдал, как его рука спускается все дальше. Движется к ее лону и потирает хрустальным наконечником ее завитки, кружа по ним медленно, соблазнительно. Его пальцы, легко касавшиеся груди Честити, теперь сжали сочную плоть. Все больше склоняясь над своей добродетелью, он поднес ее пышные холмики к своему алчущему страсти рту.
— Нет! — вскричала Честити, задыхаясь и корчась на кресле, когда горячий язык Тейна омыл ее сосок, а прохладный наконечник из хрусталя проник между складками ее лона.
Это было неправильно. Безнравственно, распутно — то, что она так наслаждалась этим действом! Но… о-о-о… какое же блаженство волной накрыло Честити, когда Тейн взял ее сосок между губами и втянул его ртом, медленно посасывая! А его рука между бедрами обольщаемой невинности скользила вверх-вниз, поглаживая, разделяя сочившиеся влагой изгибы лона — уже не остроконечным колпачком, а округленной, выпуклой головкой пробки.
Честити объяла дрожь, а с уст неумолимо рвался крик — не страха или потрясения, а страсти, которая только нарастала, заставляя сокровенную частичку тела между бедрами гореть, моля о сладостной разрядке.
Она не могла перестать наблюдать за тем, как Тейн медленно соблазняет ее тело. Не в силах отказаться от удовольствия созерцать эту эротическую игру, Честити лишь развела ноги шире, поощряемая первобытным, прямо-таки звериным рычанием Тейна. Он пылко прикусил ее сосок, и в это же мгновение выпуклый кусок хрусталя скользнул внутрь ее тела. Стоны Честити наполнили комнату, и она увидела, как ягодицы невольно приподнялись над креслом, а бедра метнулись вверх, вдохновляя Тейна на более откровенные ласки. Поощряя его продвинуться глубже.
— Невинная, целомудренная Честити, — прошептал он, наблюдая за ней в зеркало, — вы готовы отдать мне это, свою самую большую драгоценность?
Она знала, чего хотел принц, но не могла согласиться на это — только не теперь, когда больше не чувствовала его ласки внутри. Он дразнил, проникая в ее тело этими легкими, воспламеняющими, нежными поглаживаниями. Эти мягкие толчки лишь раздували пламя страсти, не давая ему угаснуть.
— Еще, — прошептала Честити, встретившись взглядом с Тейном. Он наблюдал за ней, и Честити чувствовала, как эти изголодавшиеся по похоти глаза буквально пожирают ее.
— Пожалуйста… — молила она.
Протянув руку между своими бедрами, она схватила Тейна за запястье, подталкивая его кисть вперед, побуждая двигаться еще резче в центре ее широко раскинутых ног. Спина Честити выгнулась, а ее соски вздернулись и набухли, точно так же, как и тяжелые груди, колебавшиеся в одном ритме с бедрами. В ритме столь первобытном и естественном, что Честити не находила в себе сил бороться с этим неудержимым инстинктивным порывом.
Ее бедра двигались все быстрее, теперь Честити всем телом терлась о руку Тейна и холодный хрусталь. Темный принц не отрываясь следил за ее лицом, а когда Честити снова выгнулась, потянулся к ее груди. Губы Честити распахнулись, готовые дать волю крику блаженства, но Тейн схватил их своим ртом и скользнул языком внутрь. Выбросив руку назад, она схватила принца за рубашку, крепче стискивая ткань в кулаках в такт с неуклонно нараставшим томительным сжатием внутри лона. Она чувствовала почти боль, словно что-то внутри готово было в любой миг оглушительно взорваться. Честити не знала, что ей делать, как приблизить момент эйфории, и тогда до нее донеслись слова Тейна:
— Просто позвольте удовольствию прийти к вам.
И в этот момент она поняла все, замедлив безумную скачку бедер и позволив себе следовать за ритмом его движений. И… о боже, какое же это было блаженство!
Честити учащенно, судорожно дышала, то и дело срываясь на хрипящий шепот, она отпустила рубашку Тейна и скользнула пальцами в его волосы. Честити обдало ароматом желанного мужчины, и она вскрикнула, неистово мечась на кресле и по-прежнему сдавливая запястье принца.
Честити не могла дышать, не могла перестать двигаться. А Тейн продолжал свою сладостную пытку до тех пор, пока Честити не осознала, что вот-вот умрет от блаженства, пока не почувствовала, как ее тело пронзает дрожь, пока не отдалась удовольствию, совершенно не стыдясь того, что распутно мечется перед зеркалом, да еще и полностью обнаженной. Тейн шептал какие-то слова, которые она не могла понять. Сейчас она осознавала лишь потребность продолжать, зайти еще дальше. Ощутить больше — почувствовать рядом тело Тейна. Это казалось просто невероятным — она, считавшаяся чуть ли не священной добродетелью, откуда-то знала, что страсть может зайти еще дальше. Как же ей удалось понять, что мужское естество Тейна под бриджами было твердым и пульсирующим? Что часть его, погруженная в самую глубину ее тела, способна подарить еще большее наслаждение, которого она так желала?
