Валентина Герман - Ведомые светом
— Ох… вот так сразу?.. — она с внезапным волнением взглянула на Терлизана. — Ты даже не хочешь подготовиться?.. Узнать, что ждет нас там?.. Здесь ведь написано, что книга серьезно защищена…
Терлизан рассмеялся и, склонившись к ней, коснулся пальцами ее подбородка.
— Ты явно плохо представляешь себе, кто я, если думаешь, что несколько убогих человеческих заклинаний могут представлять для меня угрозу.
Диадра вгляделась в его сверкавшие золотистые глаза, теперь не отстраняясь и неожиданно отчетливо ощущая мягкое прикосновение его пальцев на своей коже. О нет, она хорошо представляла себе, кто он. Она слишком хорошо знала, что эти теплые пальцы могли легко убить ее в одно мгновение.
Напряженно отведя взгляд, Диадра вновь оглядела шумную улицу.
— Мне казалось, свиток утверждал, будто Перпетраль — маленькая деревушка.
— А ты никогда не думала о том, что нужно, чтобы переместиться в какое-то определенное место?
Диадра неуверенно взглянула на него, и он снисходительно хмыкнул, оборачиваясь и оглядывая улицу в поисках извозчика.
— Нужно представлять себе, как оно выглядит, или хотя бы ухватить чей-то след. А теперь пойдем. Придется тебе попутешествовать в моем обществе более привычным способом.
— Значит, это столица Авернаса? — уточнила Диадра, спеша за ним.
— Да.
— И ты бывал здесь раньше?
— Очевидно.
Терлизан махнул рукой, призывая свободного извозчика.
— Название Перпетраль Вам знакомо? — спросил он, когда тот остановил повозку возле них.
Извозчик кивнул.
— Около двух часов пути, Ваша Светлость.
Полуоткрытый экипаж был совсем маленьким, и Диадра очутилась на узком сиденье почти вплотную с Терлизаном. Она неловко оглядела экипаж, не имевший ни дверей, ни окон и лишь слегка прикрытый от солнца натянутой крышей из темной, уже слегка поистрепавшейся грубой ткани.
— Никогда не видела таких в Авантусе, — сказала она, стараясь не ощущать рядом твердое плечо Терлизана.
— В Авернасе климат намного теплее и солнце жарче, — ответил он. — Закрытые экипажи душны, а открытые грозят серьезно испортить вашу нежную белую кожу под палящими полуденными лучами.
Диадра внимательно посмотрела на него.
— Ты жил здесь?
— Бывал проездом, — Терлизан сощурился как-то отстраненно, и Диадру внезапно пронзила неприятная догадка.
Наверняка в этом городе он нашел одного из тех несчастных, что стали его жертвами. Диадра резко отвернулась, старательно осматривая проплывавшие мимо дома непривычной архитектуры. Поддерживать беседу ей больше не хотелось.
Спустя полчаса, так и не проронив ни слова, они миновали городские ворота и продолжили путь по опустевшей дороге, пролегавшей через порядком выжженные солнцем усталые поля. Осень, которая уже давала почувствовать свое первое, еще теплое дыхание в Лиодасе, здесь была еще совсем неощутима: лишь собранный с полей урожай напоминал о том, что все в природе неизбежно готовилось к долгому заслуженному сну.
Диадра неотрывно наблюдала за проплывавшим мимо однообразным пейзажем, и мысли ее рассеянно блуждали где-то, так что спроси ее кто-нибудь, о чем она думала в это мгновение, она, вероятно, не смогла бы ответить.
В какой-то миг пустынные залитые солнцем поля перед ее взором сменились оживленной вечерней улицей, так напомнившей ей только что покинутую столицу Авернаса, что казалось, будто она, заблудившись, вновь вернулась на то место, откуда ее увез экипаж. Но теперь обильно освещенная фонарями улица была ярко украшена разноцветными гирляндами, бумажными шарами и фигурами из соломы и пестрого тряпья. Смеясь, Диадра увернулась от гирлянды, сброшенной порывом ветра, и, обернувшись, поймала руку рыжеволосой девушки, следовавшей за ней.
— Держись крепче! Я не собираюсь потерять тебя в этой безумной толпе!
— Я обожаю это место! — откликнулась девушка, и на ее лице сияла неподдельно счастливая улыбка.
Диадра почувствовала, как сердце ее наполняется любовью. Она любила эти глаза, сверкавшие яркими звездами, она любила эти пышные, непослушные рыжие локоны, и она всегда смеялась, наблюдая за тем, как ее любимая старательно приглаживала их, укрощая в приличествовавшую светской девушке прическу. Сейчас эти длинные локоны, заколотые сзади свободными волнами, распушились, обрамляя ее светившееся юное лицо и заставляя сердце сжиматься от нежности.
— Только скажи, и мы останемся жить здесь на столько, на сколько ты захочешь.
Девушка рассмеялась и качнула головой.
— Ты ведь знаешь, что матушка не отпустит меня. Не до тех пор, пока мы поженимся, хоть она и знает, что ты не позволишь себе ни одного неподобающего жеста в отношении меня.
Диадра туманно осознала, что видела мир уже не глазами юноши, державшего за руку рыжеволосую красавицу, но незримо наблюдала за всем со стороны. Его столь знакомые золотистые глаза сощурились в нежной улыбке.
— Когда же тебе наконец исполнится семнадцать, Даенжи?..
Девушка вновь рассмеялась.
— Ты прекрасно знаешь, когда.
Карнавал длился почти до рассвета, но они, казалось, нисколько не устав, поднялись с постелей задолго до полудня, и следующий день их был вновь наполнен беззаботной нежностью. Он держал ее за руки, когда они катались на лодках или, смеясь, кружились по зеленым аллеям парков, все еще пестревших украшениями с прошедшего празднества. Он целовал ее мягкие, невинные губы, он смотрел в ее сверкавшие глаза и не мог насмотреться, и ее любовь омывала его теплыми волнами, заставляя его сердце раз за разом пропускать удары.
А потом наступила ночь, и они, вновь вернувшись в Авантус, нехотя расстались, даря друг другу на прощанье поцелуй, а потом еще и еще один, до тех пор, пока свет, вновь замаячивший в окнах ее матери, не заставил их, смеясь, скрыться на крыльце, чтобы вновь сомкнуть губы в последнем, легком, коротком поцелуе…
На следующее утро он, быстро переместившись в Авернас и обратно, бесшумно возник подле ее дверей с импровизированным букетом из карнавальной гирлянды и тихо постучал в дверь ее спальни условным стуком. Даенжи спала очень чутко и всегда почти мгновенно встречала его на пороге: мягкая, нежная ото сна, с пушистыми струившимися по плечам волосами… он невольно улыбнулся, сознавая, насколько любил видеть ее такой.
Но сейчас, не дождавшись ответа, он тихо постучал еще раз, потом, не выдержав, осторожно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь — и в следующий миг широко распахнул ее.
— Даенжи!!..
Бумажные цветы выпали из его рук. Он бросился к постели, холодея от неверия и ужаса.
