Грета и потерянная армия (ЛП) - Джейкобс Хлоя
Лицо её матери побледнело. Черт, неужели она свалиться в обморок? Грета довела её до сердечного приступа?
— Мэтти, кто там у дверей?
Грета вздохнула, заслышав звук голоса ее отца. На автобусной станции, где она умело добыла кошелек какого-то бедного парня, чтобы заплатить за одиннадцать билетов до Джонспорт, они быстро обнаружили, что сегодня понедельник, поэтому она предположила, что отец будет на работе, когда они приедут. Мысль о том, чтобы встретиться сначала с одним из них, казалась менее пугающей, хотя это, вероятно, означало бы, что ей пришлось бы всё объяснять больше одного раза.
Мать Греты больше ничего не сказала, но ее остекленевший взгляд говорил обо всём сам за себя. О надежде матери, медленно умирающей с каждым днем, только чтобы возродиться, а затем снова погаснуть с каждым звонком в дверь и каждой фотографией потерянного ребенка, которую приносила полиция, и которая соответствовала описанию ее маленькой девочки.
Даже если Грету бросили в Милену не по ее вине, она все равно была виновата в том взгляде на свою мать. Она недостаточно сделала, чтобы вернуться домой. И в самом деле, она вспомнила тот момент, когда перестала искать, и ее грудь сдавили невыносимая вина и печаль.
— Это я, мама, — мягко сказала она. — Уверяю тебя, что это действительно я.
— Мэтти?
Это было уменьшительно-ласкательное имя отца Греты для ее матери, полное имя которой — «Матильда» — звучало довольно серьёзно, что никогда ей не подходило. К дверному проёму подошла более высокая фигура, и он обнял свою жену, когда смотрел на группу, но как только его взгляд встретился с взглядом Греты, он замер и уставился на неё.
Ее мать казалась почти такой же, как раньше, за исключением нескольких морщин вокруг глаз, но отец выглядел совсем по-другому. Она вспомнила мягкого, веселого папу, который каждый год переодевался в Санта-Клауса без каких-либо проблем. Он похудел и потерял много волос, но у него выросла козлиная бородка — возможно, в качестве компенсации — и контраст был поразительным.
— Грета?
Она не знала, почему он был уверен в этом, ведь она больше не была сильно похожа на его маленькую девочку, но он точно знал, что это была она. Он прислонился к дверной рамке, будто внезапно потерял равновесие, по привычке схватившись за руку жены.
— Папочка, — прошептала Грета.
Ее горло болело от сдерживаемых слёз, и вдруг они потекли по щекам, просачиваясь в уголки рта, соленые и теплые.
Она все еще колебалась, чтобы сделать последний шаг вперед, пока кто-то, вероятней всего, Вайат, не подтолкнул ее сзади, толкнув между лопаток, чтобы заставить двигаться… а затем она была зажата в объятиях матери и отца.
— О, Боже, неужели это и вправду ты?
Мать Греты, казалось, всё ещё не могла поверить в это.
Оба ее родителя опустили свои головы к ней. Она почувствовала дрожь губ матери на своей щеке и резкий подбородок отца на своем лбу.
Она крепко зажмурилась и позволила себе немного насладиться моментом, но затем она посмотрела сквозь слёзную вуаль на маленького светловолосого мальчика, спрятавшегося за столом в коридоре, с кулаком, зажатым во рту. Он смотрел на нее с абсолютным ужасом в своих поразительно-голубых глазах.
После слезного воссоединения и краткого знакомства с другими мальчиками со стороны Греты, ее родители отвели всех внутрь. Они неловко стояли в гостиной, ее семья на одном стороне, а она с мальчишками другой.
Ее отец хотел немедленно позвонить властям. Грета почти согласилась с тем, что они должны вызвать полицию и покончить с этим. Разговор с ними так или иначе должен произойти, и, возможно, было бы лучше рассказать о своих идиотских приключениях лишь один раз.
Но её мать убедила его подождать с этим, пока всё не успокоиться.
— Почему бы вам не потратить несколько минут, чтобы помыться? А мы приготовим что-нибудь поесть. Потом будет время поговорить, — сказала она, посмотрев на грязное лицо каждого мальчика.
Грета вздрогнула. Действительно, они выглядели как бездомные, голодные беспризорники.
Так что она и Сиона последовали за женщиной наверх. Мама Греты закусила губу, стоя перед одной из дверей в коридоре.
— Надеюсь, ты не расстроишься из-за того, что изменили твою спальню, — проговорила она, нервно заламывая пальцы. — Мы всегда надеялись, но…
— Не страшно. Я и не ожидала, что вы оставите спальню маленькой девочки такой, какой она была, на протяжении четырёх лет. Это было бы…
Она с трудом сглотнула, чтобы удержаться от того, чтобы произнести вслух слово «пытка», потому что была уверена, что после потери ребенка им приходилось принимать и другие болезненные решения, а косметический ремонт, вероятно, был менее болезненным из них.
— Но мы сохранили все твои вещи, — быстро сказала ее мама. — Некоторые из них находятся в кладовке, но твоя шкатулка с драгоценностями находится на комоде.
Грета кивнула.
— Спасибо.
Она не могла припомнить, что там могло быть.
— Так, я пойду принесу пару полотенец.
Ее мать с улыбкой закрыла за собой дверь.
Грета обвела комнату взглядом.
Шкатулка с драгоценностями действительно стояла посередине комода. Это была куполообразная коробка в розово-белую полоску. Всплыла частичка воспоминания, и Грета поняла, что когда откроет крышку, то пластиковая балерина начнет вращаться, и заиграет мелодия.
Сиона подошла к окну и отодвинула занавеску.
— Все так же, как и в твоих воспоминаниях?
Грета остановилась и моргнула. В основном она старалась не замечать такие вещи и не думать об этом, потому что каждый раз, когда она что-то вспоминала, в ее груди что-то покалывало.
— И да, и нет, — призналась она.
Она подошла к креслу-качалке в углу. Она «прочла» свои первые книги, сидя на коленях у отца в этом кресле, переворачивая большие картонные страницы с яркими картинками и придумывая историю, потому что не знала, что на самом деле означают буквы.
На деревянном кресле сидел плюшевый мишка. Она подняла его, поднесла к себе ближе и позволила защитным тискам вокруг своего сердца ослабнуть настолько, чтобы на ее лице появилась легкая улыбка.
Мишка все еще пах розами, с тех пор как она украла духи своей матери и вылила на него целый флакон, потому что хотела, чтобы он тоже приятно пах. Независимо от того, сколько раз эта вещица уже побывала в стирке, этот аромат никогда не выводился полностью.
Эти вещи были единственными в этой комнате, которые были частью детства Греты. Всё остальное, включая ее старую кровать и покрывала, ее комод и цвет стен, было изменено, но в этом не ощущалось ничего неправильного. То, что раньше было спальней маленькой девочки, теперь представляло собой изысканную гостевую комнату, выкрашенную в пудрово-голубой с небольшими вариациями бежевого цвета, с неописуемым пейзажем, обрамленным на стене, и набором полотенец для гостей на тумбочке. Здесь не было никакой индивидуальность… что, вероятно, было лучше для всех.
Грета не могла винить своих родителей в том, что они избавились от вещей, напоминавших им о пропавшей дочери, но это усилило в ней ощущение разобщенности, как будто для всё еще нигде не было места.
К счастью, из-за хлопот с тем, чтобы все были вымыты, у нее не было времени теряться в воспоминаниях и в всплывшей неуверенности.
Вайат и Рэй координировали купание двух мальчиков одновременно, чтобы сэкономить на горячей воде. Потом пошла Сиона. За ней пошёл Айзек. Когда он вошел в просторную ванную комнату и посмотрел на стеклянную душевую кабину, Грета стояла снаружи в коридоре, сдерживая улыбку. Он протянул руку, чтобы коснуться плитки, и она не смогла сдержаться от громкого смеха.
Она бросила ему полотенце и прошептала:
— Ты думаешь, что это интересно… подожди, пока ты не повернешь ручку, и вода не выйдет из насадки над твоей головой. Поверни его в одну сторону для горячей воды, а в другую — для холодной воды.
Выражение его лица ясно говорило о его мыслях: она наверняка будет над ним издеваться.
