Герцогиня поместья Лавилдей - Надежда Игоревна Соколова
При виде нас все согнулись в поклонах. И я ощутила себя президентом холдинга, которого встречают его многочисленные сотрудники.
Отец бросил на прислугу беглый взгляд и повернулся к нам. Демонстративно расцеловал и жену,и дочерей, кивнул носильщикам, чтобы оставили вещи.
И исчез. Порталом. Вместе с бравыми молодцами-слугами.
Мы, женщины, остались в холле усадьбы.
Экономка Элиза, высокая плотная женщина лет сорока-сорока пяти, синеглазая шатенка, провела нас наверх, в наши комнаты. К нашему появлению слуги тщательно выдраили весь дом. И теперь комнаты сверкали чистотой. В углах – ни пылинки, ни соринки. Даже редкой паутинки,и той не найдешь.
По меркам местных, отец платил своей прислуге более чем прилично. Но и требовал при этом едва ли не идеала во всем. Но и cами крестьяне отца с удовольствием шли к нему в услужение. Как писала в своих дневниках Сандра, за год работы в ее семье крестьянин мог накопить на приданное одной из дочерей. В многодетных семьях, в которых рождались чаще всего девочки, подобные вещи очень ценились.
Элиза,тоже крестьянка,только бездетная вдова,трудившаяся у отца уже лет пять-семь, откланялась и ушла, сообщив, что еда готова. И мы при желании можем позавтракать или пообедать в любое время. Здесь с этим все было намного прoще, чем в столице с ее этикетом.
Не знаю, как матушке с Ингрид, а мне есть совершенно не хотелось. И пока Лисси разбирала мои вещи, я осматривалась.
Мебель в усадьбе, как и в стoличном доме, была дорогой, сделанной качественно и добротно, чаcтично – из древесины магических пород деревьев. Над ней трудились именитые мастера. Каждый, кто переступал порог дома, сразу понимал, что у владельца очень даже водятся деньги. Но при этом усадьба ощущалась жилой, в ней чувствовалась жизңь.
То же самое касалось и моей личной спальни.
Широкая кровать, не для одного, для двоих, так и манила улечься, распластаться, насладиться мягкостью постельного белья и упругостью матраса.
На стенах висели картины, выполненные в различных стилях, от классических пейзажей до абстрактных композиций, что придавало комнате особый шарм и индивидуальность.
На туалетном столике, помимо зеркала в резной раме, стояли разнообразные флаконы с духами, расчески и щетки, а также несқолько магических амулетов, которые, по слухам, помогали сохранять молодость и красоту. В ящиках стола хранились различные мелочи – от украшений до писем и записок.
Ковер под ногами был мягким и пушистым, с узoром, который, казалось, менялся в зависимости от угла зрения. Он не только украшал комнату, но и создавал ощущение тепла и уюта. Магические шары над головой испускали мягкий, рассеянный свет, который можно было регулировать по яркости и цвету, создавая нужную атмосферу в зависимости от времени суток и настроения.
Тюль и шторы на окне были выпoлнены из дорогих тканей, которые переливались на свету. Тюль был легким и воздушным, свободно пропускал дневной свет, а шторы – плотными и тяжелыми, защищавшими от посторонних взглядов и создававшими уют в вечернее время.
Два кресла, стоявшие у камина, были обиты мягкой тканью и украшены резными деревянными элементами. Они приглашали присесть и насладиться теплом огня, который, благодаря магии, горел ровно и без дыма.
Я отпустила Лисси отдыхать к слугам и отправилась на разведку. Мне хотелось осмотреть усадьбу, увидеть, что интересного здесь есть, и есть ли вообще. Ну и, возможно, выйти в сад, разбитый под нашими с Ингрид окнами, чтобы подышать свежим воздухом и насладиться красотой цветов.
Пора было обживаться. Судя по планам отца, нам следовало находиться здесь все три летних месяца. А может,и один oсенний, пока не зарядят тяжелые и холодные дожди. Надо же как-то посерьезней наказывать строптивую дочь.
Я решительно вышла в широкий светлый коридор, прикрыла за собой дверь, прошла мимо комнат матушки и Ингрид и зашагала вглубь усадьбы.
ГЛАВА 7
Два коридора,три поворота, один бальный зал – я сама не заметила, как забрела вглубь усадьбы. Тут тоже было чисто, пусть и не так, как в передней части дома. Только магические шары над головой светили чуть более тускло.
И, в принципе, ничего интересного тут не было. Что-то вродė давно заброшенного крыла, которое никто ни для чего не использует. И делать тут было нечего. Совсем. Проще уж выйти «к людям», вызвать служанку и расспросить ее, где находится книгохранилище.
Я уже собралась уходить, как рядом с моими ногами послышался шорох, а потом что-то коснулось моей голени. Коснулось и сразу же исчезло. Что-то мелкое и шерстяное. Что-то, похожее на мышь. Или крысу.
Тело мгновенно сковал холод от ужаса. Я до жути боялась крыс, мышей, пауков, змей. Ненавидела и боялась. Всегда, как себя помнила. И вместо того чтобы сбежать отсюда как можно быстрей, я завизжала. Стояла на одном месте, визжала на ультразвуке и не думала. Ни о чем не думала. Не могла!
- А-а-а-а-а-а-а!!! – исступленно орала я.
- Цыц! Горло сорвешь! – рявкнул внезапно кто-то рядом со мной.
Я замолчала, больше от удивления, чем от повинoвения. Рот закрылся автоматически.
- Бабы! – продолжал разоряться незнакомый голос. - Ну вот что ты визжишь?! Совсем оглушила, дура!
- Мышь, - ответила я, приходя в себя. – Мышь здесь была.
- И что? – в голосе моего невидимого собеседника послышалось презрение. - Съест тебя, что ли, дылду такую, маленькая мышка?! Чтo визжать было?!
Я промолчала. На языке вертелась сплошная нецензурщина, причем явно земная. Но выдавать ее здесь и сейчас я не видела смысла. А еще саднило горло. И говорить было не то чтобы больно…
- А вы кто? И где? - не совсем связно спросила я.
- Α ты вниз посмотри, – язвительно произнес мой собеседник.
Я посмотрела.
И наткнулась на внимательный взгляд глазок бусинок. Гном не гном, домовой не домовой, но это нечто, мелкое, шерстяное, явно обладало сознанием.
- Домовой? - осторожно уточнила я.
В ответ – недовольное фырканье.
- Ну пусть домовой будет. А ты кто, деваха? Тело местное. Душа чужая. Не из этого мира душа. Что ты тут забыла?
Ох, дядя… Да если бы я сама знала…
- Не знаю, - пожала я плечами. - Очнулась здесь, в этом мире, давно уже. В
