Третьего раза не будет! (СИ) - Ульяна Муратова
Алекс продолжил сверлить меня яростным взглядом.
Я попыталась выдернуть руку, но не преуспела, тогда пришлось подтащить Алекса к тумбочке, где лежали наши фотографии, и достать самую последнюю, где мы стоим в джинсах и белых майках, держимся за руки и улыбаемся в объектив. Таких фоток было две, на одной мы прижались спинами друг к другу, и рисунок хорошо виден на обеих руках, моей левой и его правой. Пока я сравнивала, Иртов заинтересовался другими фотографиями. Они лежали в отдельном альбоме, и я никак не могла набраться сил его выкинуть, хотя иногда очень хотелось.
И снова он разглядывал альбом так, словно видит впервые, хотя мы сделали его вместе, некоторые фотографии он даже сам подписал. Указала на эти места. Плотные картонные страницы он перелистывал по нескольку раз, всматриваясь в лица знакомых и одногруппников, что попали в кадр. Надписи, сделанные собственной рукой, заинтересовали его больше всего, их Алекс изучал с особой тщательностью.
Затем он завороженно коснулся отделанной бирюзой спинки кровати, потрогал зеркало в старой бронзовой раме, внимательно обошёл квартиру ещё раз, дотрагиваясь до вещей. Надолго остановился у обшитого медью щита, купленного им на одной из питерских барахолок. Затем он сел на диван и властно усадил меня рядом с собой, заставив смотреть ему в глаза.
«Кто ты такая?» — его голос ворвался внутрь разума, и настал мой черёд терять почву под ногами.
«Аня. Анна. Твоя бывшая возлюбленная».
Этот странный мысленный контакт дал возможность словно проникнуть в его чувства. Меня обдало ледяной враждебностью. А ещё я вдруг очень ясно осознала: сидящий рядом человек меня совершенно не знает. Это причинило боль. Я не понимала, как такое могло произойти.
Алекс не разрывал тяжелого зрительного контакта и словно присутствовал у меня в голове, читая мысли.
Отвечать было сложно, но оказалось, что можно показывать картинки из прошлого.
И я вернулась в воспоминания, начиная с нашей первой встречи. Первый год мы просто дружили, и если я была безнадёжно влюблена в него почти с начала первого курса, то он держался холодно до тех пор, пока я не расцеловала его первого сентября на второй год обучения. Так обрадовалась встрече после целого лета разлуки, что не удержалась и повисла у него на шее, покрывая щёки восторженными поцелуями. Тогда Алекс подхватил меня и поцеловал в губы, прижав к себе ещё крепче. С того момента мы стали неразлучны, а месяц спустя съехались.
Я показывала ему наши дни и ночи, учёбу, которая всегда давалась легче, когда мы делили сложности на двоих, вечеринки с друзьями, редкие путешествия на машине отца, которую Алекс не очень любил и совершенно не умел водить. Наши летние вылазки на дачу к друзьям и поездки на пляж, редкие ссоры и бурные примирения.
«Что я рассказывал тебе о себе?»
Да толком ничего. Кусочки информации про то, как недоволен его отец выбором специальности, иногда что-то про друзей детства со странными именами.
«Покажи Обряд. Метка. Как она у тебя появилась?»
Это произошло тем летом, когда он ушёл. Болезненные воспоминания наворачивались слезами на глазах, да и голова начала раскалываться от тяжёлого мысленного контакта. Но я подчинилась и показала воспоминания из того вечера.
«Что было дальше?»
«А дальше ты ушёл на каких-то десять лет. И я сначала ждала, а потом перестала. Ты можешь снять это клеймо?»
«Я за этим и пришёл», — саркастично ответил Алекс, и я почувствовала его эмоции, мрачные и враждебные.
«Ты меня не узнаёшь? Как такое может быть?»
«Я тебя не помню, потому что получил травму головы во время взрыва и потерял две с лишним годины из жизни».
«Две годины? Но ты жил тут не меньше трёх лет, и это только то время, которое мы учились вместе».
«А сколько времени прошло с тех пор, как я ушёл?» — мрачно спросил он.
«Десять лет», — ответила я.
«Видимо, година в нашем мире равна двум годам в вашем. Тогда по времени примерно совпадает», — ответил Алекс.
«Ты… ты из другого мира?» — я не удержалась от глупого вопроса, хотя давно предполагала нечто подобное.
Как иначе объяснить и странный обряд, и способности, и невозможные фиолетовые глаза?
«Да. И судя по тому, что я тебе этого не рассказал, наши отношения были не настолько радужными и близкими, как ты пытаешься их показать. По крайней мере, я тебе не доверял».
Его слова воскресили давно забытую боль. Наверное, он прав.
«И что изменилось сейчас?»
«Сейчас это уже не имеет значения. Мне жаль, что я связал нас Обрядом».
В ответ на такие простые слова внутри взорвались эмоции, которые я годами считала остывшими. Наши ночи, наша любовь, наша страсть — неужели он так просто их забыл? То ли яркие воспоминания так повлияли, то ли я просто не готова была его отпустить, но вместо того, чтобы обиженно оттолкнуть, я прижалась к нему, вдыхая его запах, такой родной и такой чужой одновременно.
Халат он стянул с меня ещё в коридоре, поэтому я осталась в одной тонкой майке и шортиках. Это было так жалко, так глупо, но я его не отпускала. Безумно хотелось, чтобы это всё оказалось страшной ошибкой, чтобы он вспомнил… и остался. За все эти годы ожидания я не смогла придумать ни одного стоящего оправдания его поступку, но вот сейчас он стоял передо мной, покрытый шрамами, забывший, но пришедший на помощь в момент, когда так нужна была его защита.
Когда рука Алекса скользнула под майку, я лишь крепче вцепилась в него в ответ. Касание шершавой ладони было умопомрачительно приятным, и пришлось замереть, чтобы не спугнуть эту ласку, такую забытую и такую необходимую. А дальше всё случилось словно в первый раз — его прикосновения и мои жаркие поцелуи, сильные пальцы, скользящие по груди и сжимающие её в сладких тисках, горячее дыхание, одно на двоих.
Первый раз он взял меня на диване, едва не запутавшись в своём странном комбинезоне. Но я не возражала, напротив, подавалась ему навстречу, обхватывала руками и ногами, сходя с ума в объятиях. Первая волна наслаждения накрыла, едва он успел набрать ритм, двигаясь во мне яростными толчками. Почувствовав мой
