Третьего раза не будет! (СИ) - Ульяна Муратова

Третьего раза не будет!

Пролог

Мирное потрескивание костра убаюкивало, а свежий ночной воздух приятно холодил лицо. Вдалеке тёмный лес нашёптывал мерцающим звёздам свои тайны. Пахло жжёной карамелью — это я передержала розовую пастилу над огнём, и один бок с шипением подгорел.

— Аня, ты мне доверяешь? — неожиданно спросил Алекс, с затаённой тревогой взглянув на меня.

— Конечно. Безгранично, — честно ответила я, дуя на горячую сладость.

— Ты согласна провести со мной всю жизнь, стать моей женой и хранить верность до смерти одного из нас?

Он пытливо смотрел мне в лицо и ждал ответа, словно приговора. Я так и замерла с шампуром в руке.

— Конечно. Господи, да что на тебя нашло-то? — сначала удивилась я, а потом вдруг сообразила: это он так предложение делает, а я… сижу лохматая, комарами покусанная и в грязных на коленях штанах.

И руки теперь липкие, как на них кольцо надевать?

Обычно Алекс избегал разговоров об отношениях и своём прошлом, и за три года совместного обучения и два года безоблачных отношений я научилась с этим мириться. Да и неважно прошлое, если настоящее наполнено одним лишь счастьем.

Так ведь?

— Тогда ты согласишься на один обряд? Мне нужно будет уйти… по одному делу на какое-то время, а обряд позволит знать, что ты в порядке, и прийти на помощь, если что-то случится.

— Алекс, да что может случиться? — ответила я, не понимая, к чему он клонит. — А что до обряда — ну давай, если хочешь, я тебе полностью доверяю.

— Тогда ничему не удивляйся, — тихо хмыкнул он.

А дальше случилось то, чего случиться никак не могло.

Сначала он достал из сумки металлический футляр со скальпелями. Я лишь изумлённо наблюдала за его уверенными, ловкими движениями. Не обработав инструмент, он вдруг сделал надрез на своей ладони, а затем прочертил лезвием идеальную окружность. Я вытаращила глаза и воскликнула:

— Иртов, ты чего?!

— Так надо. Спокойно, Василёк, — сдержанно ответил он, и вдруг порез засветился.

Свет пробивался через рассечённую кожу, образуя яркий круг, и мне оставалось лишь ошеломлённо наблюдать за происходящим. Когда Алекс взял мою руку и тем же необработанным скальпелем вычертил на моей ладони такую же окружность, я от шока чуть с ума не сошла. Во-первых, боли не было. Тебя наживую режут, а боли нет! Как так? Во-вторых, моя ладонь вдруг тоже засветилась в ответ… С чего бы? Я лампочки с батарейками точно не глотала!

Алекс уверенно прижал наши ладони друг к другу, совмещая вырезанные круги, переплёл наши пальцы и улыбнулся. От ладоней исходил невероятный свет, и постепенно он перетекал всё выше по руке, сначала к запястью, потом к локтю, а дальше — до самого плеча. Я резко рванула вверх рукав футболки, чтобы посмотреть, где остановится это свечение. Шов затрещал и, кажется, лопнул, а сияние начало сплетаться на коже в потрясающе сложный ажурный узор.

Только теперь я увидела, что у Алекса появилась такая же татуировка, и наши руки словно стали продолжением друг друга.

— Повторяй за мной: орайн гуре арима бат дира.

Я завороженно подчинилась, шокированная происходящим до того предела, когда ты скорее поверишь в свою неадекватность, чем в то, что происходящее — реальность.

— Теперь мы с тобой связаны навсегда, Василёк, — с нежностью улыбнулся он.

— Хорошо, — слабым от шока голосом проговорила я.

Это был первый раз, когда я целиком доверилась Алексу.

Ох, если бы я тогда знала, чем это обернётся!

Глава 1. Десять лет спустя

Анна

— Алло, на проводе богиня, — раздался в трубке голос школьной подруги. — Какие планы на этот томный вечер?

— Олесь, ну какие у меня могут быть планы на первое сентября? Детей сдала в образовательно-исправительное заведение под названием «Лицей математики и информатики» и вот, домой приехала, пакеты с покупками разбираю, — ответила я, засовывая в холодильник коробку с тортом.

— Ань, вот скажи, ты там опять собралась оплакивать своего Алекса-хреналекса?

— Олесь, отлезь, — привычно фыркнула я в ответ, зажав телефон плечом.

Подруга знала, что первое сентября — особенный для меня день. День знакомства с Алексом. День начала наших отношений на втором курсе. И день, когда я узнала о своей беременности, так уж совпало. Поэтому сегодня я планировала в одиночестве предаться слезам, проклятиям, сладким воспоминаниям и горьким сожалениям — в произвольном порядке. Заранее программу не готовила, поэтому как пойдёт, под настроение. Своего часа ждали торт, коньяк, вино, огромная банка фаршированных миндалём оливок, полкило копчёного бекона и пачка кукурузных палочек. Проклятия у меня хорошо шли под бекон, воспоминания под торт, а сожаления — под кукурузные палочки с оливками. Так что можно сказать: я была во всеоружии.

— Нет, ну сколько можно-то, а? Сколько в этом году будет? Десять лет? Не многовато ли?

— Так уж вышло, — буркнула я.

Не объяснишь же подруге, что бывший не просто сделал мне двоих детей и исчез. Он ещё и оставил клеймо, надёжно перечёркивающее все возможности устроить личную жизнь.

— Ань, ну нельзя же так, — Олеся оседлала рога любимого быка. — Ты же красавица и умница. Ну и что, что дети есть? Они уже взрослые, пару лет — и бухать с ними можно будет.

— Им девять, какие пару лет? — возмутилась я.

— Ну ладно, не пару. Напомнить, в сколь юном возрасте ты первый раз перебрала и заблевала все кусты в округе?

— Лучше напомни, почему я с тобой до сих пор дружу, — проворчала я, убирая пакет в пакет с пакетами, главный органайзер на любой кухне постсоветского пространства.

— Потому что я всегда говорю правду и люблю тебя, как припадочная. Но вернёмся к мужикам, а то от них нельзя уходить надолго — кобелиться начинают. Так вот, спонсора ты не ищешь, жильём и работой обеспечена, да такую бабу с руками оторвут…

— Кто, альфонсы? — хмыкнула я, наливая себе воды.

Для коньяка ещё слишком рано: и полудня нет. А я девушка приличная, до полудня не пью, а после полудня пью, но преисполненная праведного негодования на тему собственного падения в алкогольную пучину.

— Ну почему сразу альфонсы? — возмутилась подруга. — Хочешь, я тебя с Павликом познакомлю? Очень хороший парень, наш ровесник, не импотент, я ему даже зарплату подниму, если вы сойдётесь.

Олеся была ярой феминисткой: она считала самой большой гендерной несправедливостью, что харасят и сексуально эксплуатируют подчинённых на работе, как правило, только мужчины-начальники, и отчаянно боролась с