Дитя короля (СИ) - Билык Диана

— Я все расскажу, но позже. Сейчас будет ритуал инициации, тебе нужно подготовиться, принять силу нашей планеты, а это не каждый выдержит.

Девушка стягивает одеяло в комок, прячет ноги, краснеет, и покатый лоб покрывается бусинками пота. Она понимает, что под тканью полностью раздета. Лекари отмыли с нее кровь, залечили раны, проверили, жив ли ребенок, и ничего ли не угрожает его жизни. На это ушло трое суток, а я чуть не поседел до кончиков своих длинных волос от беспокойства. Мне нельзя было даже входить в ее комнату, чтобы не спровоцировать стигму — женщина и ребенок от такого шока могли не выжить.

Дара обкручивает себя руками и забивается в угол.

— Не трогайте меня. Пожалуйста.

— Ты в другом мире, Дара, если не вшить в Эфир твою личность, тебя найдут Стражи, и тогда я не смогу вас с ребенком защитить.

— Я не понимаю, — она шепчет и не сводит с меня влажных глаз.

— Чтобы тебя спасти, я должен прикоснуться. Один раз, Дара. Позволь.

Глава 7. Дара

Когда ты смотришь в глаза своему ужасу, единственный шанс выжить — поддаться и согласиться на его доминирование, позволить его власти преобладать. Но мое тело и душа сопротивляются, впервые в жизни хочу бежать, потому не отвечаю мужчине, а стискиваю зубы до острой боли в челюсти и смотрю затравленно, желая испепелить его на месте. Как же он жестоко похож на мужа.

Сжимаюсь в тугой клубок, потому что последние удары Марьяна и угроза ребенку оказались для меня границей, за которую я не могу и не хочу переходить. Во мне нет сил противостоять мужской силе, но именно сейчас я не готова сдаваться. Лучше умереть, чем терпеть снова издевательства, только от другого мужчины.

Меня воротит и крутит от недомогания, чтобы не вырвать собравшейся во рту слюной, обнимаю живот руками и набираю побольше воздуха. А в голове назойливо повторяется хруст. Бесконечный хрум-хрум-хрум… И муж, сломанный в позвоночнике, истекающий кровью, перед глазами. Меня мутит от одного воспоминания, зажимаю ладонью губы и кусаю себя, чтобы прогнать невыносимые картинки.

Кожа горит, тело, словно истыкано иголками, в голове набатом стучит пульс, а голос мужа-не-мужа до того знакомый, что я с трудом понимаю, как не свихнуться. Как такое могло случиться? Я, наверное, все еще сплю…

— Дара, — говорит настойчиво Эмил… (не помню, как точно назвался… король?) и ступает ближе. Ровно ступает, без резкий движений, но я все равно закручиваюсь в свой панцирь до треска ткани. — Время уходит, нужно спешить, — мужчина приседает на край кровати и протягивает руку, раскрыв широкую ладонь. Такой, если ударит, от меня мокрого места не останется. Вблизи он даже крупнее Марьяна. — Я не сделаю тебе больно.

Но мое безумие только входит в апогей, потому что в движениях его губ, поворотах головы я вижу только изверга…

Король кажется копией мужа. Форма губ, голубые глаза, прикрытые густыми щетками ресниц. Но только кажется. Его черты сглаженные, ровные, более нежные, брови густые, без шрамов, будто черные нити, а нос длинный, чуть с горбинкой, но без выраженного излома по переносице, которую получил Марьян во время облавы.

Пока король смотрит в пол, будто думает, что делать дальше, я осматриваю украдкой место, куда попала.

Необъятная комната, уходящая стенами в небо. Купол нежно-голубого цвета в центре закручивается окном и похож на ромашку. Я вижу, как за стеклом кучкуются легкие белоснежные облака.

— Дара, прошу тебя, — чувствую, как кровать прогибается под тяжелым весом, и снова впиваюсь ненавидящим взглядом в копию Марьяна. Слишком больно смотреть в лицо ужасу, который, казалось бы, только отпустил тебя. — Это очень опасно. Ты можешь погибнуть, если мы не сделаем этого, — мужчина поджимает губы и сжимает кулак, когда я мотаю головой.

— Уходите…

Меня, словно я — мчащийся на полном ходу поезд, что врезается в преграду, накрывает не то паникой, не то горячкой. Глаза заливает потом, волосы липнут к вискам и щекам. Разворачиваю резким движением руки одеяло, потому что задыхаюсь от жара, но снова прячусь под тяжелую ткань из-за наготы.

В глазах от резких движений темнеет, а затем меня подбрасывает в приступе яростной трясучки, и я беспомощно слетаю с края кровати на ковер.

— Дара! — мужчина кричит и оказывается рядом. Хватает меня за плечи, тянет на себя, прижимает к горячему животу. Я отмахиваюсь, но сильные руки запирают меня в клеть, и тяжелое частое дыхание замирает возле виска.

— Марьян, пожалуйста, не бей, — шепчу и обессиленно падаю на его плечо. Перед глазами все плывет, дрожит, кружится. — Пощади…

— Дара, я должен это сделать, прости меня, — шепчет низкий голос над ухом.

— Нет, пожалуйста… — сил вырваться нет, голос пропадает, в горле жуткий ком из иголок.

Сильная рука отворачивает одеяло и насильно раздвигает мне ноги. Нет-нет-нет, только не это…

— Извини, прошу тебя, но иначе никак, нам нужно закрепить связь, — говорит ласково голос, а горячее дыхание щекочет щеку. — Дара, просто прислушайся к телу, не сопротивляйся.

— От-пу-сти… — все, на что хватает сил, когда горячие пальцы раскрывают меня и проталкиваются внутрь. Мне невыносимо больно и неприятно, я плачу и вяло бьюсь в его руках.

— Умница, тише… Сейчас отпустит, станет легче. Дара, закрой глаза и представь, что мы в деревне, в той самой комнате, где легкие шторы трутся о стену и маленькие маруньи освещают твои волосы. Иначе вы с ребенком погибнете. Пожалуйста, Дара, всего один раз, — он находит горячо-колючие точки внутри меня, отчего боль отходит в сторону, по крови спешит пламя, живот окатывает приятными колючками. Не могу сдерживать распирание и огненное желание разрядиться, дойти до пика, как в иллюзии, как во сне.

Наверное, я все-таки брежу…

Мужчина качает рукой вниз-вниз-вниз, касается второй ладонью моей груди, мягко сминает ее и шепчет:

— Ты моя женщина, моя пара. Я никому тебя не отдам и никогда не обижу. Ты сможешь его забыть, обещаю. Дара-а-а… — его толчки выбивают из груди сдавленный крик. Меня вжимает в мужское тело, чувствую за спиной его каменное возбуждение и лечу вперед, но король не дает упасть. Он нежно и ласково целует шею, скользит языком за ухом, прикусывает подбородок. — Теперь нужно закрепить, милая. Еще немного потерпи. Доверься!

Он не отпускает, тянет мою руку к себе и заводит ее между нами. Заставляет опустить ладонь ниже и почувствовать его налитость.

— Ты сможешь, — хрипит, когда я сжимаю пальцы и веду вниз.

Наверное, из-за того, что в голове настоящий пожар, наверное, потому, что мне кажется, что это — сон или бред, я позволяю ему снова нарастить темп, толкая в меня пальцы, и вырвать из моей груди хрип.

Пока я пульсирую под его ловкими и горячими ладонями, король вбивается в мой кулак и, выжав из сомкнутых губ рык, тоже взрывается.

И в этот миг нас накрывает золотая мгла, как рыболовная сеть. Она пронзает тело тысячами острых пик и разбрасывает нас по углам.

Глава 8. Эмилиан

После обморока я прихожу в себя первым. Дара забилась в угол, светлые волосы, разметавшись по полу, прикрывают часть бледного лица. Руки придерживают живот, неосознанно оберегая наше дитя от малейшей опасности.

Скрипнув зубами, выдыхаю в ладони. Девушка и так настрадалась с Марианом, а теперь нужно пережить наши ритуалы: один страшнее другого. Как ей все это преодолеть? Как мне не сойти с ума?

Я просто буду рядом, буду терпеливо ждать, пока она будет готова. О, Великие Стихии, дайте мне сил!

Скидываю мантию и китель, потому что кожа под одеждой жжет до сумасшедшей боли. Рубашку тоже срываю, но слишком резко, отчего пуговицы звонко раскатываются по полу. Приспущенные брюки отбрасываю в угол, как ненужную тряпку, и беру обнаженную Дару на руки. Осторожно перекладываю ее на постель и проглаживаю по горячей коже ладонью, почти не прикасаясь, чтобы не обжечь, но она все равно выгибается и тянется за движением. Стонет протяжно и стискивает пальцами простынь.

Когда я нашел Дару, наблюдал за ней несколько месяцев через зеркало иллюзий. Любовался и даже не подозревал, что ее жизнь настолько страшна. Мне казалось, что она улыбалась светло, и в глазах всегда горело счастье, но как же я ошибался и как ужасно медлил в поисках нужных рун для телепорта и зачатия.