Нарисую себе сына - Елена Саринова
— Вот сколько ее знаю, все время — одна и та же песня.
— Про что? — ошарашено выдала я, схватившись за онемевшую после сна шею.
— Про что? — тихо повторила незнакомка. — Про свою несчастную жизнь и про то, что она вынуждена болтаться в этом унылом месте до своего «естественного исхода». Ну да, ее не переслушать. Ты почему сегодня так припозднилась? — в глазах незнакомки вспыхнули две тревожные луны, точные копии той, что секунду назад вынырнула из-за туч. И я еще успела подумать что, наверное, в местные «апартаменты» уже переехала, раз таких «гостей» принимаю, а потом резонно уточнила:
— А почему я маму здесь никогда не видела?
Моя собеседница даже слегка удивилась:
— А что ей тут делать? Это я, — качнула она темной гривой в заповедную часть кладбища. — охранительница здешней святыни. И со мной в компании лишь те, кто этой компании совсем недостоин.
— Ш-ш-ш!
— Однако, у них — другое мнение. Да и пусть. Так почему ТЫ до сих пор здесь? Хотя, нет. Я не то должна спросить. Почему ты так упорно стремишься сюда из реальности?
Вот уж не думала, что придется откровенничать с такой «нереальной» особой. И совсем не собираясь этого делать, я выдала одно из любимых выражений маэстро:
— А что значит реальность? У художника она — в его внутреннем видении. И я…
— Художница? — вскинула брови женщина. — Ты в первую очередь — баголи. А уж потом — художница.
— Ба-голи? Это… кто?
— «Сова» на языке моего народа. «Видящая особые знаки». У тех, кто позже заселил эти края, нет такого дара. А ваши предсказатели отличаются друг от друга лишь длиной языков и богатством фантазии. Вот кто — настоящие «художники», — последние слова незнакомка произнесла с воодушевлением, заставившим ее встать с противоположного края плиты, и в распрямившихся на груди складках платья я тут же заметила круглую вышивку:
— Сова…
— Она самая, — скривилась женщина в ухмылке. — Разве не ей ты «подписываешь» все свои «знаки»? В правом верхнем углу? И… — вдруг смолкнув, склонила она набок голову. — И тебе пора. Мелеха? Ты проводишь баголи?
— А разве вы всё мне уже сказали? — недоуменно уточнила я, тоже, однако, поднявшись с места.
— Есть вещи и поважнее. Судя по твоим последним рисункам, — уже обращаясь в седую дымку, напоследок изрекла здешняя жительница.
— Ну и дела… А ты, значит, Мелеха? — кошка в ответ потянулась и, спрыгнув с лавки, важно направилась из склепа. Я, собрав свои «знаки» в папку, поспешила за ней. — Ну и дела. Хотя, дорогу я и сама знаю.
— Маэ-у-у…
Привычно свернув вправо, я на ходу огляделась по сторонам, успев удивленно хмыкнуть (ведь ночь давно), а потом, вслед за рыжей проводницей, внезапно свернула в первое левое ответвление. Здесь, ярдов через тридцать, начиналась сравнительно новая часть городских захоронений и мною почти не изученная. Да и к чему? От материнской могилы далеко и надгробия особой художественной ценностью не блистают. Разве что, сравнительно гладким мрамором и вычурностью высокопарных надписей на постаментах. Так мы прошли еще какое-то время: Мелеха — впереди, покачивая кончиком загнутого хвоста, я — следом, прислушиваясь и продолжая удивленно озираться. И поэтому, момент, когда кошка шустро сиганула в ближайшие от дорожки кусты, заметила слишком поздно. Поздно, чтобы последовать ее мудрому примеру.
— О! Кого я вижу! — тощий парень, замерший прямо по курсу, весело сплюнул и, засунув руки в карманы, на моряцкий манер, качнулся. Его спутник, стоящий ко мне в профиль, выразительно подпрыгнув, поддернул на себе штаны:
— Сестра Красавчика? Зоя?
— И что с того? — с тоской взирая на горящие из кустов кошачьи глаза, произнесла я.
— Да так, самая малость: брат твой нам кое-что должен. Да, Медун?
— Ха! Точно так, — оскалился второй.
— И внезапная фортуна мне подсказала…
— Идите к лысому дракону! Оба! — сделала я шаг назад, выставляя перед собой как щит, картонную папку. — Понятно?
— Это с чего мы такие дерзкие? — ответно наступая, сузил глаза тощий. — Думаешь, уважаемый отчим за тебя впряжется?
— Пошли прочь! — пожалуй, последнее слово вышло даже истеричным. Что вызвало громкий смех у обоих парней. Мне же, резко стало не до веселья — вот же дура! И ведь, действительно, перепутала явь с потусторонним миром. Так теперь — получай, дура. — Пошли отсюда прочь! — уже не глядя, попятилась я назад, заметив, что мои преследователи вдруг, замерли (неужели, возымело?). Однако уже через миг сама натолкнулась спиной на преграду. — О-ой!
Арс недовольно сморщился:
— Зоя, какого хоба ты тут делаешь? Я тебя по всему городу ищу, — и, оттеснив меня в сторону, вышел вперед. — Здорово, портовые помойщики.
Я же, трусливо заскулив, прижала к груди руки.
— Да, неужто, сам? А мне говорили, ты свалил давно из этого городишки?
— Мало того, он еще и один.
— Арс, побежали.
— Зоя, не канючь… А вот здесь вы ошибаетесь.
Пронзительный свист заставил меня прихлопнуть к ушам ладошки. И уже через несколько мгновений, из ближнего поворота, вынырнул запыхавшийся дружок Арса. Смуглый Потап, вмиг оценив обстановку, тоже присвистнул. Правда, гораздо тише:
— Та-ак… А ты, значит, здесь.
— Зоя, вали домой, — тихо процедил брат, не спуская глаз с замерших напротив противников.
— А как же…
— Зоя! Я кому сказал!
— Ла-адно, — медленно пятясь, двинула я в обратном направлении и лишь за кустами у поворота на секунду замерла… Вроде все тихо. А уж потом со всех ног понеслась по центральной аллее в сторону кладбищенских ворот… Вот же дура! Дура!..
Тучная Люса, встретившая меня на крыльце, сначала вступительно зашипела (сэр Сест то спит давно), а уж потом, увидев мои расширенные от ужаса глаза, за руку потащила в свою комнатушку за кухней… Там мы с ней и встретили пасмурный мутный рассвет. Я — вся в слезах вперемешку с размазанными по щекам соплями. Люса — в причитаньях и молитвах у своей гипсовой Мадонны. А, когда сквозь оливы в саду робко пробилось солнце, в наше окно тихо постучали.
— Арс! — подскочив с высокой кровати, в два прыжка домахнула я до подоконника и, сдвинув горшок с геранью, распахнула створки. — Арс…
Брат расплылся в кривой улыбке:
— Ой, — и тут же скривил нос от боли в распухшей губе. — Теперь я тебя быстрее нашел. Зоя, Люса, выйдите в сад. Я вас там буду ждать. И у меня очень мало времени.
— Хорошо, — понятливо кивнула женщина и опять ухватила меня за руку…
Дальнейшее действо отложилось в моей памяти так же смутно, как и сам тот рассвет ожиданья. Я лишь кивала сначала на речи брата. Потом, когда до меня дошел их смысл, намертво
