Зелье моей судьбы - Виктория Серебрянская
До ужаса, до жути я боялась идти к профессору. Но на меня пристально смотрел ворон. Бездельничать и тратить время даром не позволит. Тут же сообщит Миранде. Чтобы занять себя хоть чем-то, я начала перебирать собственные заготовки к выпускному зелью, которые я хранила в отдельном туеске. Обычно, я держала все это добро в своей комнате, под защитой сильных заклинаний. Там была пара весьма и весьма редких ингредиентов. Но сегодня я прихватила туесок с собой. Собиралась посоветоваться с профессором. Посоветовалась…
Чуть не плача, я распотрошила туес и разложила все на столе. Список помню наизусть. Помимо самых обычных травок у меня тут был довольно редкий и дорогой огневик болотный. Его очень сложно собирать. Поэтому ведьмы берут за один стебель не меньше золотой монеты.
Сушеная лапка аранской лягушки – самый лучший любовный амулет. Но с Аранией мы почти не торгуем, слишком сложно добраться. Арания находится за Вечным Лесом, с одной стороны которого высятся Драконьи горы. Драконы не запрещают их посещать, но маги и люди сами избегают отвесных скал с глубокими ущельями. Слишком опасно. Слишком многие оттуда не вернулись.
С другой стороны Вечного Леса располагалась Долина Болотных Туманов. Я не знаю никого, кто бы добровольно отправился туда. А потом вернулся обратно. Поговаривали, что там есть портал в Нижний мир, откуда ползет несметное количество нечисти. Если честно, я в это не верила. Разве что нечисть была разумная. И пообедав несчастным путешественником, возвращалась домой. В противном случае, нас бы уже давно пожрали вырвавшиеся за пределы Долины жители Нижнего мира.
В академии нас учили, что в Долине были гиблые эманации и отсутствовала магия, как таковая. То есть, попавший в беду маг не мог себе помочь. И просто умирал на месте. Я склонна была в это верить. После четвертого курса нас возили на практику на границу Долины. Так вот там попадались места, где магии не было вовсе.
Повертев в руках лапку аранской лягушки, я отложила ее в сторону. Эльфы, хозяева Вечного Леса, не разрешали людям посещать его территорию. И только арлинты, жители Арании, иногда прорывались к нам с караваном товаров. Встретить таких купцов было настоящей удачей.
Оставался самый ценный мой ингредиент – кровь дракона, отданная добровольно. И попал он ко мне, скажем так, случайно. Я порозовела, вспомнив, как его добыла.
В тот день я получила неудовлетворительно по истории магии. За резкие высказывания в адрес проклятых эльфов. Мы проходили становление границы Великого Леса и окончательное отделение эльфийского государства от человеческого. Вследствие чего значительно ослабели магические потоки. Особенно сильно пострадали целители. Магии жизни стало так мало, что целители уже не могли излечивать одной магической энергией. Именно тогда на первый план вышли мы, ведьмы, умеющие лечить зельем и наговором. Казалось бы, это очень хорошо, что мы так нужны. Но светлой магии, магии жизни не хватало и ведьмам. И очень многие стали поддаваться искушению, и уходить на темную сторону, навсегда утрачивая целительские способности.
Они оставались нашими сестрами. Всегда готовы были прийти на выручку. Но их боялись. Их ненавидели. Истребляли. Всего лишь за то, что ведьма приобретала дурной глаз и талант к проклятиям.
Преподаватель, мастер Муртон, судя по внешности, имеющий эльфийские корни, так разложил все и преподнес, что ведьмы по его рассказу стали едва ли не всемирным злом. Почти наравне с нечистью Нижнего мира. Никому из ведьм это не понравилось. Но девчонки возмущались про себя, тихо шушукались, не решаясь выступить в открытую. Невыдержала и высказалась в слух только я. Видимо сила, длительное время запертая ограничителем, повлияла на мой характер, сделав эмоционально не сдержанной. Мастер Муртон рассвирепел от моего темпераментного выступления и в бешенстве назначил мне наказание – седмицу ежедневных отработок на академической кухне.
После завершения лекции девчонки наперебой кинулись меня утешать и хвалить за смелость. Но мне было так обидно, что я предпочла сбежать от всех. Спрятаться, чтобы в одиночестве пережить свое поражение. Может быть, даже поплакать. Отчаянно хотелось хоть что-то изменить. Вернуть магию жизни. Открыть Вечный Лес для всех. Но что я могла? Только реветь, спрятавшись от всех позади учебных теплиц магов-природников. Что я и сделала.
Я забилась в глубину разросшегося плюща под старым дубом. Рядом сладко цвела раскидистая липа. Даже голова кружилась от разлитого в воздухе медового аромата. Почему я пошла именно туда? Я и сама не знала. Ведь рядом была небольшая уютная беседка, со всех сторон закрытая от посторонних глаз тем же плюющем и вьющейся розой. Позади меня стояла высоченная академическая стена. По бокам – теплицы. Я была уверена, что в этот райский уголок никто никогда не приходит. Ну, кроме природников. Но сейчас занятия уже закончились. И я чувствовала себя в безопасности. Оказалось, зря. И в последствии я неоднократно думала, что сама Пресветлая надоумила меня забраться в самую середину разросшегося плюща, вместо того, чтобы с комфортом расположится в беседке. Потому что в беседку порталом пришел наш ректор. И не один.
Хвала Пресветлой, что я вовремя заметила неяркое сияние портала, сотворенного сильным магом и успела притаится до того, как из портала вывалились двое. При виде пары я разинула рот от изумления. Ректор Солльер, в полурастегнутой рубашке, без привычного темного камзола, с растрепанными каштановыми волосами, жадно впивался в рот извивающейся в его руках дамы. Рассмотрев блондинку, я охнула. Это была Селия рен Водуар. Жена наместника короля.
Проклиная себя, я мгновенно заткнула себе рот кулаком. К счастью, на мою несдержанность никто не обратил внимания. Ректор и Селия были заняты друг другом. Облегченно выдохнув, я в восхищении уставилась на мужчину. Ну а что? Хоть полюбуюсь.
В моей жизни тоже случались поцелуи. Иногда даже весьма приятные. Но так меня еще никто не целовал. Мужчина то впивался в губы блондинки, словно умирающий от жажды припадал к источнику. То покрывал ее лицо поцелуями нежными и невесомыми даже на вид. В такие мгновения Селия прижималась к ректору всем телом, бесстыдно ерзая и красиво стонала, словно выпрашивая большего.
Не в силах отвернуться или зажмуриться, я жадно наблюдала как мужские губы уверенно соскользнули на изящную шейку. Селия застонала и завертелась с утроенной силой, словно намеревалась выскочить из собственного платья. Ректор ей помог. Я не заметила, когда он успел расстегнуть несчетное количество мелких перламутровых пуговиц, но под его ладонями платье покорно поползло вниз, обнажая жемчужно-белую
