Судья королевского отбора - Олеля Баянъ
– Слушай внимательно, брат, – великий князь хватает коронованного родственника за грудки и подтаскивает к себе, чтобы говорить тому на ухо. – Это наш единственный разговор на эту тему. Во дворце опасно разговаривать, – он смотрит на короля и, получив от того осторожный кивок, продолжает: – Следи за моей логикой. Иномирские судьи, которые в нашем мире словно теряют остатки разума и лезут туда, где опаснее всего, ищут смертельные неприятности, – фельтмаршалок ждёт подтверждения от его величества. – Так одна из них в прошлом и попала на жертвенный камень.
Тот взглядом даёт понять, что услышал. И выдаёт следующую фразу:
– Как попали монстры в наш мир? Она взмолилась к своим богам, и те ответили. Наш мир стал полем боем не для людей, для богов. Богов не только нашего мира.
Король хмурится, но кивает и негромко добавляет:
– Один из тех богов хотел заполучить силу в нашем мире.
– Верно, – поддерживает его брат. – Боги получают силу из людских молитв и веры в них. Накопителями являются храмы, а проводниками – жрецы.
Штэван Второй усмехается и дальше разворачивает мысль князя:
– Все правители и их ближайшие кровные родственники по мужской линии проходят обучение в Обители Единосущего, где мы учимся пользоваться божественной благодатью, силой, которой поддерживаем магический фон и стабильность мира.
– А ещё эта сила становится гарантом того, что мы не станем менять своего бога на другого и не будем воевать друг с другом. Мы связаны с Единосущим. Мы питаем его. Чем сильнее он, тем сильнее мы. Чем сильнее мы, тем сильнее и он.
– Варади некогда был многочисленным родом, а сейчас нас только двое. И только я могу восполнить резерв божественной благодати. Кто-то подтачивает власть Единосущего, – переходит на шёпот король.
Левент кивает:
– Появилась третья сторона, и она набирает союзников из нашего мира, поэтому я не могу поймать заговорщиков, которым помогает новоявленный божок, – это признание даётся тяжело тому, кто привык быть лучшим, лучшим учеником в Обители Единосущего.
– Теперь бы понять ещё, какого божка безумцы решили поселить в нашем мире.
– Думаю, что с этого и стоит начать, – великий князь накидывает план. – А после будем искать тех, кому выгодно заключить договор с новым богом.
– Тогда приступай, – соглашается король.
Левент подходит к судье, осторожно убирает прядку, упавшую ей на лоб, и бережно поднимает на руки.
– Ты же понимаешь, что ей придётся вернуться в свой мир. Срок их жизни в нашем мире ограничен. Всего лишь полгода, – произносит его величество, когда великий князь открывает портал. – Особенно в свете открывшейся информации. Она здесь просто не выживет.
Фельтмаршалок молча скрывается в портале с драгоценной ношей.
ГЛАВА 24. Гремучий червь
Ослепительная вспышка мелькает перед глазами, за которой следует продолжительный звук клаксона, от которого я просыпаюсь с тяжёлой головой. При попытке приподняться с моих губ срывается стон.
– Полина, вот, выпей, – этот голос принадлежит Сарике.
Она подносит к моим губам стакан с прохладным напитком со сладковатым вкусом. Выпиваю до дна. Спазм исчезает почти мгновенно. Мозги прочищаются, и я могу думать.
Осматриваюсь. Нахожусь в своих покоях. Вспоминаю, как я сюда попала. На руках его высокопревосходительства. Помню, как перед глазами сверкнула белая ослепительная вспышка, когда я хотела сказать, что… Что я хотела сказать? У меня совсем не получается вспомнить, хотя раньше на память я не жаловалась.
Медленно из памяти вытаскиваю две фигуры в густом тумане – Левент и Штэван. Они шепчутся, но я ничего не слышу, словно нахожусь под водой.
В висках снова застучало, поэтому бросаю попытки вспомнить, о чём говорили даже до вспышки. Никакой логики, только обрывки фраз.
– Полина, надо собираться, – привлекает к себе внимание Сарика. – Сегодня новое испытание.
Я вскидываю голову:
– Как новое испытание? Мы же только что были на свидании короля и баронессы Тика.
– Это было вчера утром, – она виновато отводит глаза.
– Что случилось вчера? Почему я проспала больше суток?
Девушка старательно не смотрит на меня.
– Сарика! Расскажи, пожалуйста. У меня болит голова, и я ничего не помню.
– Конечно, не помните. На вас следы ментального воздействия, если точнее, то это заклинание, которое быстро помогает забыть некоторые события. Когда я вбежала к вам в спальню, он как раз вас положил на кровать. Ему эта магия никогда не давалась, поэтому вам сейчас так плохо. Это он дал, – она показывает на стакан, перекочевавший на тумбочку. – Вы опять куда-то влезли, поэтому он затирает вам память.
– Я ничего не помню. Только вспышку и гудок.
– Странно, – потирает подбородок Сарика. – Должна быть только вспышка, – но потом пожимает плечами. – Это делал князь, так что всё может быть.
Её объяснение меня устраивает. Но не устраивает, что его высокопревосходительство самовольничает и решает сам, что мне помнить, а что лучше забыть.
В памяти всплывают его бережные касания, сильные руки, горящий синим взгляд. В том непонятном полусне-полуяве он кладёт меня кровать и наклоняется так низко, что наши дыхания смешиваются. Вот тогда и влетает Сарика, потревоженная открывшимся порталом.
Голос девушки, зовущей меня принять быстро утренние процедуры, выталкивает из воспоминаний, тревожащих моё сердце и ум.
Последующие участницы словно сошли с ума. Они стали буквально за несколько минут до начала испытания менять планы своих выступлений. Соответственно, их представления теряют свою прелесть. Претендентки запинаются, забывают слова и движения. Выходят ругающимися на сцену. Устраивают непонятные экскурсии по дворцу, рассказывая о своих семьях. Они пытаются повторить за теми, кто, как им показалось, прошёл второе испытание успешно, с высокими баллами.
За попыткой повторить чужой успех они упускают свой собственный. Печально, что приходится ставить низкие баллы. Но королеве непозволительно копировать других. У королев самооценка достаточно высокая, чтобы быть оригинальной и следовать избранному самостоятельно пути.
Но находятся участницы, которые разбавляют эту мешанину.
Так, Родика Сырбу не стала менять место своего прохождения испытания – всем приевшуюся сцену. Однако я смотрела её выступление с трудом удерживая рот закрытым.
Девушка исполняла балладу, которую посвятили её роду. Она пела чарующим голосом. Пела и танцевала. И в этом танце создавала иллюзии тех событий, о которых повествовала песня. Сама же она исполняла роль своих предков. И каждый раз, когда сменялся её предок, менялся и её наряд с причёской и макияжем.
– Разве ты не против танцев и песен? – удивляется Клеопра, когда я выставляю леди Сырбу высокий балл.
– Я не против них. Я против повторений и однообразия. Ей удалось превратить обычное в необычное, добавить изюминку своему выступлению.
Следующая
