Невеста по пятницам, или Семь пятниц на неделе - Ольга Обская
– А что тогда у вас в руках? – она кивнула на томик, который Матис захватил с собой и согласно первоначальному плану должен был читать во время появления Августы.
– Ээээ… а это другая книга… ещё одна… – не очень складно промычал он, всё дальше уводя спутницу от беседки. – А вы зачем сюда пришли? – решил перехватить инициативу.
– Мне тоже нужно попасть внутрь.
– Зачем?
– Эээ… – теперь Августа выглядела сбитой с толку, – …я где-то выронила носовой платок. Мне кажется, он может быть в беседке.
– О, это так обидно, терять носовые платки, – сочувственно произнёс Матис. – Но давайте дадим немного времени влюблённым. Присядем вот тут, на скамье, подождём. А чуть позже вернёмся – поищем мою книгу и ваш платок.
Августе ничего не оставалось, как согласиться. Она ведь не могла уйти, пока не выполнит просьбу Николетт. Матис ликовал.
Николетт с досадой наблюдала, как Матис и Августа постояли немного возле беседки и пошли прочь. Почему? Неужели её план провалился? Теодор предложил разделиться и проверить, что происходит. Николетт отправил к беседке, а сам решил проследить, куда направились Матис и Августа.
– Как только всё выясним, снова встречаемся здесь, у дерева, – отдал команду Теодор, и они разошлись каждый в свою сторону.
Николетт прокралась к окну беседки и заглянула внутрь. То, что она увидела, затопило её сердце радостью. Светящаяся от счастья сестра шепталась с Валуа. Кажется, они вспоминали какой-то забавный случай из юности и тихонько смеялись. Прядь волос сбивалась на лицо Мариэллы, а Валуа осторожным нежным движением заправлял её за ухо, немного задерживая ладонь на щеке и шее, лаская кожу. Влюблён. Это было сильно заметно. И Мариэлла догадывалась о его чувствах – расцвела и сделалась настоящей красавицей. Даже страшно сейчас вспоминать, какой вечно подавленной она была, когда считалась невестой Андре.
Николетт невидимкой юркнула назад к дереву и стала дожидаться Теодора. Он вернулся с хорошими новостями.
– Сидят на скамье недалеко отсюда. Насколько я понял, Августа уходить не собирается, по крайней мере, до тех пор, пока беседка не освободится и не появится возможность выполнить твою просьбу.
– Надеюсь, это произойдёт ещё не скоро, – Николетт удовлетворённо хихикнула.
Тёплым вечером в романтичной синеве сгущающихся сумерек у Матиса есть все шансы значительно продвинуться в отношениях с Августой и даже перейти на новый уровень, если, конечно, у него будет для этого достаточно времени. Но, как оказалось, радовалась Николетт рано. Буквально через пару минут Мариэлла и Валуа вышли из беседки и, держась за руки, отправились на неспешную прогулку аллеями парка.
Николетт и Теодор озабоченно переглянулись. Беседка освободилась слишком быстро. Однако не успели они приуныть, как заметили в поле зрения фигуру, бодрой походкой вышагивающую в сторону беседки. Судя по заправски закинутому на плечо ружью, это была Дороти. Она остановилась у входа, покрутила головой и нырнула внутрь.
– Что она собралась делать? – удивлённо прошептал Тео. – Зачем ей ружьё? Будет беседку охранять? От кого?
– Ружьё для конспирации, – тихонько рассмеялась Николетт. Она уже догадалась, что произойдёт дальше. Дороти была в своём лучшем платье, которое надевалось только по особым случаям. – Она явилась на свидание.
Не прошло и пары минут, как слова Николетт получили подтверждение. Филимон, как всегда невозмутимый и чопорный, в кафтане из дорогой парчи, прошествовал по аллее ровнёхонько к беседке. Когда до цели оставалось полшага, изнутри раздалась коронная фраза:
– Стой! Кто идёт?!
Но Филимона окрик нисколько не смутил. Вместо того, чтобы остановиться, он, наоборот, стремглав заскочить внутрь.
Николетт и Теодор победно переглянулись. Похоже, беседка занята надолго.
Матис знал, на какую тему затеять разговор, чтобы, во-первых, Августа потеряла счёт времени, а, во-вторых, вырасти в её глазах. Говорить надо было об искусстве. И он был к этой теме готов. Целую неделю вечерами пропадал в библиотеке и читал труды по живописи в надежде, что рано или поздно Августа примет его приглашение прогуляться по парку, и он сразит её энциклопедическими знаниями. И хоть прогулки постоянно срывались, но сегодня его звёздный час таки настал.
Августа действительно увлеклась. Маска светской холодной вежливости спала с её лица – она стала живой и настоящей. Матис чувствовал, что стена, которую Августа возвела между собой и ним вот-вот рухнет, но тут в поле зрения показались Мариэлла и Валуа.
– Похоже, беседка освободилась, – тут же встрепенулась Августа. – Пойдёмте, найдём вашу книгу и вы сможете вернуться в замок, а я задержусь немного поищу свой платок.
Матису совершенно не хотелось, чтобы этот чудесный вечер закончился так быстро, но делать было нечего. Он двинулся вслед за Августой к беседке.
Как оказалось, расстроился Матис рано. Удача была сегодня явно на его стороне. Ещё не успели они подойти к цели, как услышали звуки и шорохи ещё более выразительные, чем в первый раз. Августа поглядела на Матиса озадаченно, и начала, крадучись, пробираться к окну. И хоть, помнится, не далее как четверть часа назад она убеждала, что подглядывать нехорошо, похоже было, что именно этим она и собиралась заняться.
Матис не отставал. Они одновременно заглянули внутрь. Беседка вновь оказалась занята влюблённой парочкой – на этот раз Дороти и Филимоном. Ох, Филимон! От того, какие страсти кипели на обитой плюшем скамье, даже Матиса бросило в жар. Что уж говорить об Августе. Её лицо приобрело цвет её алого платья.
– Похоже, нам придётся ещё немного подождать, – Матис подхватил под руку остолбеневшую от смущения Августу и повёл прочь к уже облюбованной ими скамье.
Николетт улыбалась, а Теодор, вообще, еле сдерживался от смеха, глядя, как Матис уводит Августу подальше от беседки. Всё складывалось, как нельзя лучше. Филимон и Дороти вряд ли будут в состоянии быстро оторваться друг от друга, а значит, у Матиса – уйма времени на то, чтобы расположить к себе Августу. Теодор и Николетт проводили пару взглядом и уселись прямо под деревом на траве, прислонившись спинами к стволу. Хотелось насладиться этим тихим вечером, который медленно растекался по парку. Теодор сорвал стебелёк мятлика и щекотал Николетт шею – дразнил. Она лениво отмахивалась. Мир казался таким славным, неторопливым, умиротворяющим, пока
