Однажды, в галактике Альдазар - Алиса Чернышова
— Да, парень, — протянул Егор, — быть человеком — полный отстой. И ответственность за решения свалить не на кого, и правильных ответов по жизни не существует, как и алгоритмов — сам, всё сам. В том числе разгребать последствия собственных решений, эмоциональных загонов и неизбежных ошибок. А ещё постоянно смотреть, как картина мира рушится и собирается заново.
— А как сделать так, чтобы она не рушилась?
— А никак, — хохотнул Егор, — потому что она, наверное, должна рушиться. Даже если это пиздецки больно. Потому что разбиваться на ошмётки и косо-криво сшивать себя заново — это, знаешь ли, человеческая жизнь. У некоторых на выходе ещё и что-то толковое получается… Ладно, меня занесло. Сам факт: нравится тебе или нет, но люди не идеальны. Знаю, что вы, боги новой эры, задумывались совершенными, непогрешимыми и прочая, прочая хрень вниз по всем девяти кругам пропагандистского ада. Но вы в итоге выбрали быть людьми, так? Хотя бы потому, что выбор у нас исключительно человеческая прерогатива. А люди не идеальны, знаешь? Не бывают идеальных, что бы некоторые сами о себе там ни воображали в своих влажных мечтах. И невозможно создать идеальных, как бы ни изгалялись психи всех времён и народов, мечтающие вывести сверхчеловека очередным больным методом. Мы все с дефектом, Родас. И базово это означает всего лишь наше право выбирать, чувствовать и ошибаться. И именно это в итоге делает людей совершенно ужасными тварями и совершенно прекрасными созданиями. Это у нас, так сказать, перманентное два в одном.
Родас наблюдал, как Егор смотрит куда-то вглубь себя, вспоминая тот момент, когда жизнь его разрушилась до основания. Дурашливая маска на миг опустилась, обнажая до самого дна нечто крайне интересное, ранее Родасом не вполне замеченное.
Выбор — человеческая прерогатива. Он лишает идеальности, делает людей ужасными и прекрасными одновременно…
Ему нравилась эта формулировка. Она была созвучна с теорией звёзд и колодцев.
— А теперь про любовь, — вздохнул Балбес. — И не то чтобы я был великим спецом в этом, хорошо? Ни одно моё увлечение не длилось дольше одной ночи…
Глаза его серые, очень холодные и полны до краёв чего-то, чему нет названия. Костюм серый, в цвет глаз, а губы кривятся в этой неподражаемой, острой усмешке. Он копия своего родителя — и совершенно другой одновременно.
У них совершенно разные черты, но Егору кажется, что он смотрит в зеркало.
— Есть планы на ночь? — он и сам не понял, зачем спросил.
Усмешка напротив стала ещё острее.
— Ты, как и папочка, трахаешь всё, что движется, включая амо и всяких коронованных гвадских сук? Извини, разочарую: перетопчешься. Хотя… возможно, однажды… можешь, так и быть, пока что думать обо мне. А ты будешь думать, не так ли?
Не хотелось признавать, но…
— Буду.
Родас смотрел на Егора со всё возрастающим подозрением и интересом. Желание узнать, что за ерунда приключилась в его жизни, превратилась в наглядную потребность.
И это уже не говоря о том, что он наконец-то узнал эти холодные глаза — пусть и видел их на куда более взрослом лице, но такое не забывается.
И не сказать, чтобы это знание добавило ему спокойствия.
— Но всё-таки, давай о любви, — продолжил Егор безмятежно. — Кат также не из тех, станет спрашивать дважды. Она в отношениях разбирается примерно так же, как ты. То есть — чисто теоретически. И надо сказать, что у неё с пониманием полутонов… ну, примерно так же туго, как у тебя. Но у тебя по жизни есть читкод в виде телепатии. А она просто в девяти случаях из десяти предпочитает жить по принципу парень сказал — парень сделал. Потому, нравится тебе это или не особенно, но выбирать всё равно придётся. И быстро. Потому что, если протормозишь, имеешь все шансы потерять её. Грубо говоря, ход сейчас только за тобой. И я бы не советовал ждать долго, если ты понимаешь, о чём я.
— Хорошо, — отозвался Родас задумчиво.
Егор вздохнул.
— Твоя проблема, парень, в том, что ты слишком много думаешь. И теоретизируешь. В общем, говорю прямо: не жди вечера. Иди к ней. И действуй по обстоятельствам. Но так, чтобы до неё дошла твоя точка зрения! То есть, рот открывать не обязательно. Как минимум, для разговора точно.
Родас медленно кивнул.
Он, определённо, понял.
*
5
Кат вернулась.
Узнав об этом, Родас волевым усилием отодвинул все рабочие моменты и практически сбежал с очередного заседания совета, мотивировав это “личными обстоятельствами”.
Долос скроил самое скептическое лицо, на которое только был способен, но встретился глазами с Родасом — и промолчал.
Это он, собственно, правильно сделал.
На случай возмущений Родас приготовил аргументы.
Долос дураком не был и в восьми из десяти случаев предпочитал от родасовских аргументов держаться подальше. Ибо себе дороже.
-
Так или иначе, Родас явился в башню Кат в самом разгаре рабочего дня. И, разумеется, с планом. Хотя Балбес и советовал настойчиво действовать по обстоятельствам, Родас всё же не удержался от изучения, скажем так, некоторых теоретических аспектов.
Это не было сложно, на самом деле: люди весьма щедры на инструкции, когда доходит до секса. Художественные произведения, популярные издания, блоги и прочее содержат множество информации на эту тему.
Проблема в том, что многие из этих самых инструкций бывают совершенно невыполнимы анатомически, как минимум, для особей стандартной модели. Некоторые из встретившихся Родасу описаний могли бы претворить в жизнь только высококлассные секс-модификанты вроде той же Эрос (ну, или Деймос, которому просто почему-то настолько нравится сношаться с людьми, что он давно стал в этом специалистом). Другие вообще противоречили человеческой анатомии: Родас несколько раз
