Элли Маккей - Горец в её постели
Но та опасность миновала, и день не нарушался ничем более призрачным, кроме кружащихся в воздухе пылинок. Даже небольшое шевеление ставней под легкими порывами ветра казалось раздражающе… нормальным.
Как и пыхтение мотора рыбацкой лодки, продвигающейся по устью. Шум пылесоса в одной из гостевых спален. Из обычных дневных шумов выпадали только воображаемые звуки средневековой битвы.
Мара застыла. Шум средневековой битвы. Мог ли он быть реален?
Сердце дрогнуло. Она наклонила голову и напрягла слух.
Отдаленный лязг стали, ударявшейся о сталь, угасал и возникал снова на грани слышимости. Издалека прилетал дикий и яростный ор, слегка приправленный возгласами и криками, и некоторыми гаэльскими проклятиями.
Определенно звуки были реальными.
Однако, слишком маловероятными, чтобы являться ничем иным, как дневным проявлением ее волнующих сновидений.
Некий признак того, что она действительно свихнулась.
Шумы, которые слишком напоминали о нем.
Потом звуки стихли, и она почти рассмеялась над собой. Вместо этого, нервно выдохнув, она отошла от окон.
Мара снова начала мерить библиотеку шагами, твердо настроившись забыть о странном шуме, который слышала только она, потому что переутомилась. Или она так сильно скучала по своему сексуальному горцу, что ее уши сыграли с ней шутку.
Шутка казалась жестокой, однако, похоже, Бен тоже слышал.
Чувства Мары обострились. Ее охватило безрассудное легкомыслие, но ошибки быть не могло. Особое выражение морды породистого пса выражало… возбуждение.
Он жадно облизывался.
– Ох, Бен, – у нее сдавило горло, когда пес, виляя хвостом, понесся к двери. – Не было ничего. И сейчас все закончилось.
Не дай ему разбить и твое сердце тоже, почти крикнула она ему вслед.
Но что-то вынуждало их поторопиться.
Поспешные шаги. Их быстрое приближение заставило Бена пританцовывать и фыркать на дверь, его хвост со свистом рассекал воздух, а собачья улыбка давала Маре надежду.
Ее глупое сердце начало колотиться, словно молот, в горле рос комок, но когда послышался звук дверной защелки, появился не Горячий Шотландец. Это Айласа-Агнес сунула голову в образовавшуюся щель.
Но, не смотря на это, Бен взвизгнул и проскочил мимо нее, прежде чем девушка успела войти.
– О-о-ох, мисс, – выпалила она, ее щеки пылали. – Вы должны немедленно пойти. – Он там, внизу, на полигоне, и с ним его добрые друзья!
Мара моргнула.
– Ч-ч-то? – ухитрилась выдавить она ломким голосом. – О ком ты говоришь? И что за полигон?
– Это средневековые площадки для тренировок, – пояснила девушка, переводя дыхание. – Некоторые называют их аренами. Такое большое, заросшее травой поле рядом с Уан Керн Вилладж. В былые времена рыцари использовали его для тренировок. Ваш бой-френд сейчас там со своими переодетыми друзьями. Там собрались все, наблюдая за ними…
– Мой бой-френд? – Мара ощутила, как у нее отваливается челюсть. – У меня нет…
– Ах, просто пойдите туда и не беспокойтесь. Он в порядке. – Айласа-Агнес схватила ее за руку и потащила в дверной проем. – Он все рассказал Мердоку. Как вы волновались, что мы подумаем, узнав, что у вас есть любовник.
Но вы переживали зря.
Она глянула на Мару и сверкнула улыбкой.
Но Мара не заметила, что усмешка девчонки была дерзкой. Она услышала только ее слова, они толкнули Мару и закружили, словно торнадо.
В порядке? Ее любовник? Она открыла рот, чтобы заговорить, но ничего не получилось. Желудок заволновался, и она с трудом сглотнула, ее грудь так стиснуло, что она едва могла дышать.
Не может быть.
Тем не менее, кого еще могла подразумевать девушка?
– Не глядите так тревожно. Мы более современны, чем кажемся, – заявила Айласа-Агнес. – Даже у Мердока в течение многих лет имелась возлюбленная. Нужно было видеть, как они отплясывают джигу на кейли,[34] как у него взлетал килт. Они оба были вдовцами и делили постель до тех пор, пока она не умерла в прошлом году.
Она тряхнула передником, и на лице появилась гордость.
– Ваш бой-френд – горец. Как он мог не понравиться нам? Тем более, когда он приехал с друзьями, чтобы принять участие в церемонии открытия.
Горец.
Слово ударило в Мару, окружив ее словно теплым золотым потоком, сладость которого хлынула в нее, возвращая к жизни. Заставляя снова чувствовать, и те чувства были замечательными.
Айласа-Агнес продолжала говорить, но больше Мара не вслушивалась в ее слова. Глаза заволокло туманом, а кровь ревела в ушах так громко, что она едва могла слышать собственные мысли.
Она была способна только переставлять ноги, следуя за девушкой вниз по коридору, к лестнице, которая вела к вестибюлю и … к надежде.
К невозможной, головокружительной надежде, но такой необоримой, что это заставляло воспарить ее сердце.
Мара остановилась внизу лестницы, ее ноги тряслись так сильно, что она испугалась, как бы они не отказали.
– Его друзья – это переодетые в средневековые костюмы актеры? – спросила она, вцепившись в перила. – Я н-никогда не встречалась с ними.
– Да, уверена, как и в том, что я стою здесь, – просияла в ответ Айласа-Агнес. – И выглядят, как будто только что явились со съемочной площадки «Храброго сердца», но еще более достоверно.
Сердце Мары ударилось о ребра.
– О боже! – воскликнула она, не заботясь о том, кто слышит ее. – Это все-таки он!
Потом мир перед ее глазами стал вдруг черно-белым, а гул в ушах – таким оглушительным, что она удивилась, как ее голова не взорвалась.
– Ох, Алекс! – прошептала она, прижав ладонь к щеке и трепеща всем телом, покалывало даже ее ступни. Пульс несся с невероятной скоростью. Его дикие колебания могли бы расколоть ее на части.
Он находился здесь. Ее призрачный горец вернулся к ней.
– Мердок думает, что он привел своих друзей для того, чтобы впечатлить вас их сабельными состязаниями, – донесся издалека голос Айласы-Агнес, слова были нечеткими, едва слышными сквозь кружившуюся внутри Мары искрящуюся радость. – Он сказал, что готов поспорить на его лучший спорран,[35] что ваш Алекс явился просить вас выйти за него замуж.
Ее Алекс. Ее сердце почти разбилось на кусочки при звуке его имени.
Но она уже наткнулась на дверь, трясущиеся пальцы возились с замком. И потом, широко распахнув дверь, она рванула через гравийные дорожки и лужайки, направляясь к средневековому полю для тренировок.
