Мятежница и менталист - Эль Бланк
— Видишь ли, Карина… — Марк прятал глаза, словно ему было стыдно за то, что он сейчас мне скажет. — Я не был с тобой честен. Ты считала меня повстанцем, а я был на стороне федералов. Следил за Кареном и его соратниками.
— Ты разведчик? — обрадовалась я, вовсе не собираясь на него обижаться или обвинять в скрытности. Лишь запоздало пожалела, что он не открылся сразу: — Зря не сказал, я бы вела себя по-другому, не наделала столько глупостей.
Он развел руками, мол, что тут скажешь? Я права не имел, операция секретная… И еще более растерянно продолжил:
— Ты извини, что не вытащил из камеры. Сложно что-то сделать, пока расследование не закончено.
— Не бери в голову, — отмахнулась я. — Не хватало еще на тебя за это вину перекладывать. Я же не дура, чтобы не понимать, что ты рядовой исполнитель.
Продолжать не стала, и без того ясно, что у мужчины без способностей, который пошел на сделку с телепатами, место в иерархии федералов вообще ничтожно. Всего лишь послушный подчиненный, которого поощряют за службу.
Уточнять, так это или нет, не стала. Ему наверняка и без того неловко, что общественно уважаемая мутация отсутствует и статус никакой. Оттого и меня выручить возможности нулевые. А как он изменит то, чего нет с рождения? Это даже хуже травмы. Телепат и с травмой может лучше устроиться, чем он.
— А… — не выдержав молчания, снова заговорил Марк. — Здесь ты почему?
— Думаю о будущем, — невесело рассмеялась я. — Наказание смягчат, если стану любовницей следователя. А если не стану, то ничего хорошего меня не ждет.
Сообщая о возможных близких отношениях, я не сводила глаз с лица Марка. Мне хотелось увидеть намек на ревность, личный интерес, неравнодушие. Но так и не смогла ничего понять — на меня мужчина упорно не смотрел, пиная лежащий под ногами булыжник.
— И ты еще допускаешь вариант с отказом? — с мрачным упреком раскритиковал он мой легкомысленный настрой. — Ты в своем уме, Карина? От таких предложений не отказываются. Не глупи, сотрудничай, потом сама жалеть будешь. Перспектива для тебя не самая плохая. Я из лучших побуждений это говорю.
Рассуждения Марка несомненно были разумными. И было бы правильным последовать его совету, отбросив эмоции и всю чувственную шелуху. Но сделать это было крайне сложно, душа противилась, не желала становиться прагматичной и рассудительной, не хотелось мне обманывать саму себя.
Если не лгать себе, то ради Марка я бы согласилась на условия следователя. Но он и так свободен, без моего вмешательства. А ради себя самой…
Может, хватит играть со своей судьбой, строить сложные комбинации, пытаться выторговать себе поблажки и находить оправдания? Может, перестать искать приключения на свою бедовую голову, не усложнять жизнь и принять все, как есть? Жалеть я буду в обоих случаях, какое бы решение не приняла. Но, если откажусь, по крайней мере не буду чувствовать себя интриганкой и продажной женщиной.
Досаждать Марку своими моральными терзаниями я не стала, ему и без меня хватает неприятностей и проблем. Поэтому по-доброму ему улыбнулась, стараясь, чтобы он не заметил моего состояния.
— Спасибо, что меня выручал и поддерживал. Я тебя очень ценю. Не думай, что я неблагодарная. Просто не всегда должным образом реагировала. И за совет спасибо… Не волнуйся, я справлюсь. Лучше скажи, у тебя какие планы?
— Здесь я свои поручения выполнил. Меня направляют в военный архив, бумажки перебирать. Назначение так себе, но выбирать не приходится. Оперативная работа была бы интересней, но что есть, то есть. Мечтать о лучшем не приходится. Мои личные желания мало что значат.
На миг мне показалось, что в его голосе проскользнуло то самое сожаление, которого я ждала. Но убедиться, что была права в своих подозрениях, я не успела — Марк поднялся, скупо попрощался и отправился по своим делам.
Я еще с полчаса провела в ожидании, когда меня позовут. Пользовалась этой передышкой, чтобы успокоить растревоженную душу и унять нахлынувшие эмоции. Встреча с Марком оказалась выматывающей. Я была рада, что его жизни и свободе ничто не угрожает. И при этом не хотела, чтобы он уходил. Вдали от него было проще о нем думать, чем видеть рядом, не имея возможности ему открыться.
Зато в кабинет следователя я вернулась морально готовой, настроенной решительно, и без малейших сомнений с порога заявила:
— Прошу прощения, я передумала. Вашего предложения я не приму.
Следователь, который поднялся было со стула мне навстречу, рухнул обратно на сиденье. На лице отразилась такая гамма эмоций, что я не поняла их сути. Что испытал мужчина? Досаду? Изумление? Негодование?
— Карина Викторовна, вы хорошо подумали?
Лишь теперь, когда он заговорил, все же сообразила — это недовольство и потрясение. Немудрено — он столько голографий перебрал, потратил рабочее время, готовился, выполняя мой каприз! А тут вдруг выясняется, что все напрасно.
И выбор я сделала нелогичный в этой ситуации. Он и не предполагал этой возможности — изначальная его просьба не предусматривала отказа, фраза звучала утвердительно, словно он за меня уже все решил. Ведь даже обращаться ко мне на ты начал. А теперь вот снова на “вы” перешел….
— Что произошло? Как же ваш знакомый, о котором вы ходатайствовали?
— Для мужчины моя протекция будет оскорбительной, не хочу его унижать. Он справится без моей помощи.
— А меня унижать отказом вы считаете допустимым? — старательно сдерживая наверняка рвущиеся в мой адрес слова осуждения, поинтересовался следователь.
— Я отказываю, чтобы вам не пришлось создавать себе лишних проблем и брать на себя моральную ответственность за преступницу. Чувств с моей стороны все равно не будет, а вас, в конце концов, мое равнодушие станет раздражать.
— Вы решили это за меня? — мужчина язвительно напомнил, кто тут должен контролировать ситуацию. Однако продолжать тему не стал, неожиданно напрямую спросив: — Вы кого-то любите?
— Да, — честно признала я. — И не желаю свои чувства предавать и ему изменять. Я один раз чуть не сделала ошибку, позволив Карену рассчитывать на отношения. Повторять ее не хочу
