Кэрол Гудмэн - Демон-любовник
— Ладно. Думаю, я так и сделаю.
— Вот и хорошо, — просияла Лиз, видимо, радуясь, что хоть то-то улажено… или тому, что наш разговор подошел к концу.
Судя по ее усталому виду, она совсем выдохлась. Конец семестра для декана оказался нелегким. Учитывая последние события — попытку изгнания инкуба, скандал с Феникс и ураган с ледяным дождем, — неудивительно, что Лиз выглядела усталой и постаревшей. Такие события подкосили бы любого, вздохнула я. Кстати, а сколько ей лет? Если магическая сила, которой она обладает, до сих пор помогала ей выглядеть моложе своих лет, не исключено, что теперь, после всех этих событий, она просто пошла на убыль. Вот почему Элизабет стала стареть на глазах! От этой догадки мне стало как-то грустно и неуютно.
Я поднялась:
— Пожалуй, схожу-ка я к профессору Волкову прямо сейчас.
— Есть еще одно, о чем я обязана вас предупредить, — остановила меня Лиз.
— Да?
— Хотя я могу только восхищаться вашим желанием помочь Ники, все же, прошу вас, не переусердствуйте, хорошо? То же самое я только накануне говорила профессору Дойлу. Нынешние молодые люди — особенно здесь, в Фейрвике, — требуют так много внимания. Они в буквальном смысле слова могут высосать из вас все силы.
Если честно, эта фраза поразила меня… точнее, испугала. Услышать такое из уст Лиз Бук, всегда сдержанной, хладнокровной и уверенной в себе! Однако присмотревшись к ней повнимательнее, я с тревогой отметила ее сухую, словно пергамент, кожу, темные тени под глазами, легкую дрожь исхудалых пальцев, и мне стало не по себе — Лиз и впрямь выглядела так, словно из нее выпили все силы.
Мне еще не доводилось бывать в Бейтс-Холле, но я, конечно, не раз любовалась на каменную громаду, венчавшую вершину холма. Я знала, что там размещается восточноевропейский и русский/индоевропейский факультет колледжа. Здание угрюмо нависло над кампусом словно средневековая крепость. Мне страшно не хотелось карабкаться туда, но тревога за Ники оказалась сильнее. Поднимаясь по петлявшей вдоль склона холма тропинке, я чувствовала примерно то же, что и Джонатан Харкер, приближаясь к замку Дракулы в Карпатских горах. Может, именно поэтому факультет и выбрал это здание — сказать по правде, оно до такой степени напоминало знаменитый замок в Трансильвании, что по спине у меня ползли мурашки.
Кроме меня, на дорожке не было ни души. Шли экзамены, так большинство студентов наверняка торчали в общежитии или в библиотеке и отчаянно зубрили. Солнце, готовое скрыться за горной грядой на западе, забрызгало камни Бейтс-Холла кроваво-красными отблесками. К концу дня заметно похолодало, скопившееся на севере угрюмые серые тучи набухли и тяжело нависли землей. Я совсем было решила вернуться, но потом вспомнила обещание, данное бабушке Ники. И потом, подумала я, будь на моем месте Лайам Дойл, уж его бы точно не испугала перспектива гуляться в полном одиночестве к готическому замку, от одного а которого мурашки бегут по коже.
Внутри Бейтс-Холла царил могильный холод и такая же мольная тишина, расползавшаяся вокруг, словно какая-то вязкая жидкость. Эхо моих шагов летело впереди меня, словно угодливо спеша предупредить о моем приходе. Я шла по длинному коридору — мимо карт с желтыми кляксами стран, которые уже давно перестали существовать, мимо стеклянных витрин с осколками глиняных горшков и разбитыми статуями — останками какой-то древней славянской цивилизации, догадалась я. На стене висел список предметов. Я бегло пробежала его глазами — русский язык, русская литература XIX века, византийская и оманская история, русская авторская песня. Впечатляет, подумала я. Только крупные университеты вроде Нью-Йоркского могли позволить себе роскошь выделить такое количество учебных часов для изучения подобных предметов. Вероятно, у факультета нашелся щедрый спонсор.
Мне удалось отыскать офис профессора Волкова, но дверь была заперта и на стук никто не ответил. На табличке из слоновой кости старомодным почерком были выведены его приемные часы: «Понедельник, среда, с 18:00 до 20:00, или по предварительной договоренности». Здорово, подумала я, декан Бук могла бы предупредить меня об эксцентричных привычках профессора Волкова. Расписание его лекций добило меня окончательно: 20:00–21:15 по понедельникам и средам.
Удивленно покачав головой, я уже повернулась, чтобы уйти, когда вдруг из-за запертой двери донесся какой-то звук. Может, все-таки у себя? Я приложила ухо к двери и услышала, что из-за двери доносится какое-то странное шуршание — словно кто-то лихорадочно листал страницы старой книги. Шур шание постепенно становилось все громче. Это продолжалось так долго, что я уже не знала, что и думать — кому придет в голову столько времени и с таким ожесточением листать старую книгу? Нет… чем дольше я слушала, тем больше мне казалось, что книга тут ни при чем. Это больше походило на хлопанье крыльев. Может, в окно кабинета случайно залетела крупная птица?
Я громко постучала в дверь — шорох мгновенно стих. Я немного подождала: в кабинете царила тишина, хотя я могла поклясться, что там кто-то есть. Стараясь не выдать себя, я осторожно, на цыпочках отошла от двери и опрометью бросилась по гулкому коридору к выходу.
Я выскочила из здания. Ледяной ветер, хлеставший по лицу, мгновенно привел меня в чувство. Только тут я заметила, как вокруг темно. Пока я была в Бейтс-Холле, солнце скрылось за горизонтом. Тяжелыми хлопьями падал снег, края тропинки, по которой мне предстояло идти, тонули в темноте, а в кустах вдоль нее угрожающе шевелились какие-то серые тени. Я шла быстро, стараясь не замечать, как с каждой минутой в груди нарастает страх. Что за ребячество, возмущалась я. Вероятно, профессор Волков просто забыл на столе старинную книгу, а ветер, ворвавшись в открытое окно, перелистывал ее страницы, отсюда и звук, который я слышала.
Да… но тогда почему он так внезапно стих, когда я постучала в дверь? И почему у профессора Волкова такие странные приемные часы? Почему он читает лекции исключительно после захода солнца?
Мне снова вспомнились ходившие по городу сплетни о профессоре Волкове и его коллегах. Все трое никогда не показывались до наступления темноты… Неужели они?!.
Громкое хлопанье крыльев над головой прервало мои рассуждения и едва не довело до разрыва сердца. Я задрала вверх голову — и на фоне ярко-алой полоски, прочертившей небо на западе, увидела какую-то смутную черную тень. Неторопливо взмахивая крыльями, эта тень устремилась ко мне.
Даже не успев ни о чем подумать, я повернулась и, спотыкаясь, ринулась по тропинке. Хлопанье крыльев за спиной с каждой минутой становилось все громче, и я помчалась во весь дух. В самом конце тропинки, у подножия холма, мелькнул огонек — где-то там была телефонная будка для экстренных вызовов, спохватилась я. Сказать по правде, я понятия не имела, как мне поможет телефонный звонок (и куда в таких случаях положено звонить), но больше бежать мне было куда. Завидев свет, я припустила так, словно рассчитывала, свет отпугнет эту тварь, которая неотступно преследовала я в темноте. Уже протянув руку к телефону, я вдруг поскользнулась на мокром снегу. Выругавшись, я почувствовала, что… и тут чья-то сильная рука схватила меня за шиворот и резким рывком поставила на ноги. Я обернулась… и увидела перед собой Лайама Дойла.
