Ардмир Мари - Некромант-самоучка, или Форменное безобразие

Хруст, мат, рык, кровь. Целых пятнадцать капелющек — непростительная потеря для короны. Могло быть и больше, но высокородный метаморф быстро залечил ранение и спрятал окровавленный платок. Настолько быстро, что я даже порадоваться не успела, а выбивший дверь грязный и основательно потрепанный Гер не успел увидеть.

— Таррах! Сумеречная, что здесь происходит?

— Предложение, — ответила я.

— Отменяется, — отрезал Его Высочество наследный принц и с досады мои руки отпустил, выпрямился и потянулся за своим пиджаком. — Зачем же сразу драться? Могла бы сказать — нет.

— Потому что до вас не доходили прочие мои — нет. Теперь, надеюсь, все понятно.

— Более чем, — ответили мне надменно и направились прочь. — Даодво, — поприветствовал высокородный Гера, на мгновение остановившись у двери.

— Дао-уно, — ответил рыжий и посторонился, почему-то глядя при этом на меня.

А взгляд его был таким, что я чуть было не позвала Тэннона обратно. И пусть Гер открыл окно и вентиляционный люк, молча вернул дверь в петли, занял кресло для посетителей, не делая резких движений, я все равно жутко испугалась, когда он с интонацией принца спросил:

— Поговорим? — и почему-то скрипнул зубами и сжал кулаки.

— О чем?

Я была уверена, что он сейчас как в ситуации с Бругом, обвинит меня во всех грехах и осуществит свою угрозу, звучаышую так: "Еще один спровоцированный тобой случай, и я не побоюсь обвинений в садизме, лично тебя высеку".

Вспомнила и вздрогнула, а он неожиданно улыбнулся, произнес:

— Хотя нет, поступим иначе. — Поднялся, расстегивая свой тренировочный костюм, коему починка уже не поможет, и, направляясь в ванную комнату при палате, отдал приказ в браслет: — Новый костюм, белье и обувь ко мне. И сообщение для Тагаша:

"Пришли обед в тридцать пятую, тюбик Ожогора и маггида Сумеречной".

С удивлением посмотрела на свои руки, если браслета нет то, что же там забинтовано?

— А?..

Дверь закрылась, отрезав меня от делового и такого странного метаморфа, который совсем забыл повысить на меня голос и во всем обвинить. Несколько минут я сидела в полном недоумении, а потом поняла!

Мамочки, его что, подменили?!

— Неа, это наш, — с гордостью ответила вновь объявившаяся рядом кука. — А что?

— Странный.

— Уставший, — не согласилась она, ложась поверх моей руки.

— А может заболел?

— Вроде нет.

— Головой стукнулся?

— А вот это было пару раз… на спарринге с фурией, — задумчиво согласилась теневая и прочияла: — Но не особо сильно.

— Амидд? Они что же, помирились?

— А… у этих все не как у людей, — отмахнулась теневая и почемуто заверила, — тебе нечего и переживать.

— В смысле? — но ответа я не дождалась, из ванной вернулся Гер.

Отмытый, надушенный, важный и властный. Он без лишних разговоров направил теневую с поручением, а меня вытолкал в ванную вместе с простынею. Ибо мой мундир превратился в решето и на одежду более не походил, а вместе с ним, и рубашка и белье, которое словно бы вымочили в жирном бальзаме от ожогов. Узнав состав по консистенции, сообразила, почему мои руки так странно перебинтованы. Бальзам из "живых", в смысле ползающих. Наложен был на запястья толстым слоем под бинты, и самолично распределился по коже. Дорогое средство, очень дорогое и лишившее меня слов. А после душа я будучи в удивленной прострации, получила новую порцию изумленного молчания вместе со своей сменной одеждой и приглашением на ранний ужин.

Кушать хотелось очень, но компания настораживала. Дао-дво спокоен, ест быстро и много, а я сижу и смотрю на него. Он не орет и мне не верится.

— Ешь, — посоветовал рыжий, сдабривая внушительный кусок копченой ветчины ароматным соусом и посыпая его перцем.

— Не могу. — Я нутром чуяла, что он такой спокойны только лишь потому что представляет меня вместо этого куска. — Жду, когда ты озвереешь.

— Правильно ждешь, — хмыкнул метаморф, прожевав, и серьезным тоном добавил: — Я имею на это все основания.

— Не сказала бы, — уже озвучив это, следовало бы помолчать, но я уловила момент, когда многоликий куснул еще шмат и нервно проговорила. — Понимаю, в тот несчастный случай ты лишился жизни. — Он промычал сердито, но я решила договорить: — А по нашим меркам она приравнивается к тридцати годам из максимальных девяноста…

— Тебе не понять, потому что столько не прожить.

Намек не иначе. И все равно я продолжила:

— Ты многое перенес. Но вас, разведчиков, учат выдерживать и не такие бо…

— Я понял, — оборвал он. — Что еще тебе не терпится сказать?

— И мы уже установили, кто повинен в тех твоих страданиях.

— Точно не доживешь…

Гер отбросил приборы, сцепил руки перед собой. А я поняла, что мне срочно нужно занять рот. Правда, получалось плохо, под прожигающим карим взглядом рыжего, кусок становился поперек горла. Давилась, но ела. И так долгую минуту, пока он не задал странный вопрос: — Что ты знаешь о кровной привязке многоликих?

Замыкании на опекающем?

— Что это уголовно наказуемо…

— И все? Это весь багаж твоих знаний?

— А у нас что, экзамен? — Я подняла на него взгляд, и тут же опустила. Еще загрызет. — Три года назад стало наказуемым. Говорят, какая-то баронесса из оборотней, за ночь забав с любовником, непреднамеренно убила троих сводных братьев и двух дальних кузенов и стала единственной наследницей рода. Дело замяли, но в старых книгах по некромантии сказано, что связь опекающего с объектом опеки ощущается приблизительно так же, как и смертельное проклятье. — И совсем тихим голосом: — Золоченное забвение.

Все! Вот сейчас он вспомнит, как я его жизни лишала и вспылит.

Точно-точно, вот сейчас еще секунду и…

— О! — миролюбиво хмыкнул рыжий Дао-дво вопреки всем моим ожиданиям. — А я-то думаю, что ж в тот… несчастный случай, — эти два слова он произнес медленно, издевательски выделяя мою формулировку, — такие ощущения знакомые были, а вон оно как.

И я жду, когда ухмылка на его лице прекратит свой переход в открытую улыбку и превратится в оскал. Мгновение, еще мгновение и…

— Сумеречная, не смотри затравлено, иначе у меня появится желание вцепиться в твою шею.

— Будто бы ранее такого желания не было.

— Было и весьма оправданное, — метаморф вернулся к началу нашего спора, а затем огорошил: — Ведь тебя на мне замкнули.

— Признаться, я и ранее знал, каковы прелести жизни опекающего, с кузенами. Но с тобой понял всю глубину и многогранность этих ощущений. — И посмотрел так, что жалко его стало, безумно. Но ровно до тех пор, пока он не продолжил говорить с нарастающей злостью: — Сильный страх, испуг до дрожи, смертельную опасность и привлеченных тобой любвеобильных идиотов… я чувствую собственной шкурой.

— Чего?! Привлеченных? — Я тоже отбросила столовые приборы и сжала руки в кулаки, чтобы, не дай Боже, не треснуть по рыжему Колоколом, Туной или хоть этим вот тяжелым подносом.

— Именно так.

Я резко поднялась и нависла над рыжим.

— Слушай, ты, — с трудом удержала рвущееся наружу ругательство, — а чем я, по-твоему, Тэннона привлекла, а? — Хороший вопрос, правильный, если учитывать, что я со спины на худощавого парня похожа, а с лица на девочку-подростка. Миленькую, но крайне юную, под стать фигуре. Вот и Дао-дво не сразу нашелся с ответом, прищурился, рассматривая возмущенную меня.

— Ладно Бруг в темноте перепутал, застрявшему в обороте простительно. Ладно Равэсс со сна принял за свою зазнобу, но быстро сообразил как просчитался. Но наследный явился среди дня, ко мне.

К изможденной, обмазанной бальзамом, дурно пахнущей и основательно потрепанной мне.

Я была готова к очередной порции язвительности на свой счет, но он лишь ухмыльнулся:

— А действительно, и чем ты его зацепила?

— Кукой! — рявкнула со злостью и села.

19

Как ни странно, но Амидд была права. Сумеречная не только прониклась его словами и не явно посочувствовала его нелегкой доле, но и согласилась с пактом о НЕраздражении. Именно так, с большим упором на "НЕ", иначе Гер обещался применить максимально доходчивое внушение — физическое. О самом наказании он не задумывался, но был уверен — напугал. Иначе с чего бы это безобразие бледнело, поджимая губы и теребя длинный светлый локон? Правда, и от нее пришло условие — не орать и рук не распускать без доходчивого объяснения проблемы на нормальном человеческом языке. То есть даже рычать запретила в виду полного непонимания с ее стороны и как следствие неповиновения. И создавалось ощущение, что это не он, а она формулировки обдумывала и к разговору готовилась, пока летела "на помощь".

Впрочем, это было не удивительно. Чтобы подумать о своем плохом поведении у нее время явно нашлось, в короткие промежутки затишья между происшествиями. Придя к этой мысли, метаморф младшей ветви рода Дао-дво уже хотел покинуть палату, но остановился в дверях, спросил: