Яна Розова - Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ
— Хорошо, — смирилась Света, как привыкла смиряться с мнением других. — Извини, кажется, я тебя обидела! Но, возможно, ты не заметил — моя жизнь рушится.
— Я мог бы предложить тебе другую...
— Мне не надо...
Пашу убивал такой тон. Ссориться с женщиной, на которую он был готов молиться, не доставляло ему удовольствия. Более того, он с удивлением почувствовал боль, которую причиняли ему слезы Светы по мужу, ее холодность и весь этот разговор в целом. Он помолчал немного, собираясь с силами, и ласково улыбнулся любимой.
— Давай поужинаем! — предложил он миролюбиво.
Света согласилась, и они пошли на кухню.
После ужина любовники оказались в постели. Павел — потому что страстно желал этого, а Света, потому что хотела отсрочить момент, когда она скажет, что между ними все кончено. Теперь они лежали молча. Седов дремал, отогнав от себя беспокойные мысли. Света потянулась через него за пачкой «Мальборо», небрежно брошенной на прикроватную тумбочку.
— Что? — спросил он не открывая глаз.
— Паша, — робко начала Света, вертя в руках зажигалку и сигарету. — Паш, я хочу тебе кое-что сказать...
— Что? — повторил он выныривая из дремы. — Что-нибудь случилось?
— Да. То есть, нет, но... — она закурила, выдохнула дым и решительно объявила: — Я больше не буду с тобой встречаться!
— Почему?
Света не решалась взглянуть в его глаза, но по голосу Паши поняла, что он потрясен.
— Потому что я не привыкла к такому...
— К какому?
— Ну, Паша, я не хочу долго говорить. Дай, я просто уйду!
Он медленно поднялся с кровати, сообразил, что стоит голый перед женщиной, которая хочет стать ему чужой. Которая отвергла его, которой он не нужен. Стал одеваться, стараясь не думать, как будет жить дальше, когда из его жизни уйдет сияние.
Света все сидела на остывшем ложе любви, курила, наблюдала за ним, ожидая каких-то слов. Она видела, что причинила боль этому милому парню, и теперь испытывала вину и облегчение одновременно. Надо было уходить. Она тоже поднялась, нашла трусики, брюки, все снятое второпях, разбросанное по дороге от кухни к комнате. Ей было немного грустно при мысли, что ничто не повторится.
— Паша, — снова робко позвала она. — Паша, не сердись на меня! Я не могу жить в двух измерениях. Ты очень хороший...
— Просто уходи, — ответил он безлично.
— Паша... — она, уже полностью одетая, вернулась в комнату, где он стоял возле открытого окна, подставив горящее, будто обожженное словами Светы, лицо порывам холодного осеннего воздуха. Услышав свое имя, Павел нервно дернулся и вдруг сорвался, заорал, резко развернувшись к Свете.
— Что? Что ты здесь делаешь? Уходи! — потом добавил тише, но с раздражением и болью: — Уходи, оставь меня в покое!
— Ладно, но ты зря злишься, — Света не хотела расставаться в таком тоне. — Это бы все равно кончилось. Я не уйду от мужа, из его семьи. Даже если его посадят, не уйду. Пойми, я теперь живу только для Маринки! Если я сейчас брошу Ванечку, то его родители сочтут меня предательницей. А если уйду к тебе, то скажут: пусть твой новый муж и заботится о твоем ребенке!
— Ладно, иди.
Он снова отвернулся и говорил без всякого выражения, но Света хотела услышать его обычный голос, ей надо было, чтобы он понял ее и не осуждал. Сейчас, только сейчас, она поняла как это важно для нее.
— Паша, — она снова присела на кровать. Седов стоял возле окна на фоне серого заката, ветер играл его рыжими непокорными волосами. В комнате царил полумрак, и слова Светы от этого звучали весомей. — Прости меня, прости! Я не любила тебя по-настоящему, ты это знаешь! А ты еще будешь счастлив. Ты прекрасный мужчина, ты достоин, чтобы тебя любили. Я не могу, прости!
Седов решительно обернулся, все-таки ему было что сказать на прощание. Так будет правильно.
— Как же ты жить будешь? — спросил он.
— Как и раньше...
— Я не хотел тебе говорить... Но надо, чтобы ты была готова к новому повороту событий. Без меня. Еще я хочу, чтобы ты знала, что я не мщу тебе.
— Ты о чем?
Павел еще помедлил, но промолчать не сумел:
— Фирсов и есть убийца твоих подруг.
Света не ожидала от мужчины, подарившего ей столько искренней нежности, такой откровенной подлости. Неужели он думает, что замарав ее мужа, сможет заставить ее остаться?!
— Ну, так ты меня точно не удержишь! — Света сверкнула глазами и выскочила из квартиры Седова.
На следующее утро Павел проснулся абсолютно разбитым. Если говорить честно, то он безобразно напился после ухода Светы. Напился до безумия, просто никогда так не пил, как в эту ночь.
«Она ушла! — стучало у него в мозгу. — Она не верит мне!»
Седов никогда не считал себя крупным специалистом в криминологии. Он не любил детективы. Его не интересовал психологический портрет убийцы. В милиции он оказался случайно, привык к своей профессии, проработал сколько сумел и ушел. Ушел, потому что больше не мог смотреть на людское горе. А людская злоба и жадность показались ему, в какой-то критический момент, неисчерпаемым колодцем. Вроде бы, взяли убийцу, вора или насильника. Меньше должно теперь стать зла в мире, но нет! Назавтра появляется следующее дело с еще более кошмарными преступлениями! Снова ищем отморозков, ловим, сажаем и снова где-то убийство, ограбление, изнасилование. Замкнутый круг, сизифов камень!
В охранной фирме преступления Седова не касались. Он только сопровождал клиента или его груз по назначению и шел домой. Отойдя от прежних дел, Паша успокоился, стал нормально спать по ночам. Поэтому, когда отец Сергий попросил бывшего следователя распутать клубок, тот поначалу собирался вежливо отказаться. Согласился лишь из дружбы и природной мягкости характера. Некоторое время он бодренько выяснял обстоятельства пожаров, надеясь все-таки, что официальное расследование догонит и перегонит его в скором будущем. Потом встретил Свету, потерял свое сердце и понял, что ей грозит опасность. Тогда и только тогда, впервые в жизни, он почувствовал настоящий вкус охоты.
Второй, серьезный этап расследования он начал с проверки данных об исчезновении Китаевой, Черкасовой, Напханюк и Бочкаревой. Этим он занялся, после первого разговора со Светой.
Выяснилось следующее: никто из родственников, друзей и знакомых пропавших женщин не знал толком, куда они подевались. Были какие-то отговорки, но толком — ничего: ни адресов, ни телефонов. Женщины сами предупреждали о том, что скоро должны уехать на несколько месяцев и просили не беспокоиться. Стало ясно — они исчезали по одной, накануне пожаров в церквях, и Седов уже не сомневался, что именно их расчлененные и обгоревшие трупы находили на пепелищах.
