Практика по брачному контракту. Магия не пригодится! - Ольга Дмитриева
В Хэлмилэн мы въехали ближе к вечеру. Остановились в самой богатой из местных гостиниц, Эдвин заказал комнаты и обед. Нам достался столик в углу, и народу было немного, но мне все равно было не по себе. Эдвин был как-то особенно мрачен. Я бы сказала, настроение у моего фиктивного мужа было траурным, и я впервые видела его таким.
Меня так и подмывало расспросить о записке, но я каждый раз натыкалась на тяжелый взгляд и молчала. Только после того, как откусила теплый бок булочки с корицей, я решилась. Медленно дожевала и осторожно начала:
– И о чем же тебе рассказала Люция?
Эдвин опрокинул в себя бокал вина и буркнул:
– Не важно.
Но я продолжала настаивать:
– На тебе лица нет? Что случилось?
– Тяжелые воспоминания. Не обращай внимания.
Он налил себе еще вина и залпом осушил бокал. Я хотела заговорить снова, но Эдвин приказал:
– Возвращайся к себе. Сиди в комнате, никого не пускай и не высовывайся, ясно?
После этого он подозвал одну из служанок и попросил:
– Проводите мою супругу наверх и проследите, чтобы ее никто не побеспокоил. А мне – бутылку “Артейской звезды”.
У меня глаза на лоб полезли. Даже не от цены знаменитой настойки, которая была баснословной. “Артейская звезда” – очень крепкий напиток, и мне стало совершенно ясно, что сегодня мой супруг твердо намерен напиться.
Я была так обескуражена, что покорно пошла за служанкой. Эдвин никогда себя так не вел, и о причинах оставалось только гадать.
Меня ждала чистая комната с кроватью, которая могла вместить двоих. Но я поняла. что уже привыкла к огромному ложу в доме Рокфоссов. И только в этот момент я поняла, что понятия не имею, где собирается ночевать Эдвин. Здесь, со мной? В соседней комнате? Или… отправится к очередной любовнице?
От новой порции размышлений и страданий спасла усталость. Силы покинули меня, и я стала готовиться ко сну. Оказалось, что ректор догадался прихватить кое-какие вещи, и у меня была сорочка. С короткими рукавами и целомудренной горловиной без выреза. Правда, подол не доходил даже до колен. Но я так устала, что махнула рукой и завернулась в одеяло. И почти сразу же провалилась в сон.
Меня разбудил жар. Огонь внутри ворочался под печатью. Она не вспыхивала на лбу, но чувство было настолько неприятным, что спать стало невозможно. Я обреченно ворочалась в постели, когда в двери повернулся ключ. Я резко села на постели, и в тот же миг вспыхнул магический фонарик. Эдвин ввалился в комнату и запер дверь. Со второй попытки призвал элементаль и каким-то чудом сотворил охранное заклинание. Затем неровной походкой направился к стулу.
– Эдвин… – обреченно пробормотала я.
Ректор махнул рукой и сказал:
– Спи, я на полу лягу.
Язык у него заплетался, а пальцы путались в пуговицах жилета. Я покосилась на пол и не увидела там ни матраца, ни одеяла. Эдвин в это время справился с жилеткой и сбросил сапоги. А затем добрел до кровати, рухнул на нее рядом со мной и засопел. Магический фонарик погас, и в комнате стало темно. Кровать была гораздо уже,чем дома, и я постаралась лечь на самый краешек, чтобы оказаться подальше от ректора. Печать продолжала ворочаться, но я крепко зажмурилась, надеясь, что мне все же удастся уснуть.
Не удалось. Огонь победил, и на лбу расцвело рыжее пятно. Меня начало трясти и бросать то в жар, то в холод. Внутри начала нарастать боль. Я не придумала ничего лучше, чем развернуться и уткнуться лбом в спину Эдвина. Огненная элементаль начала успокаиваться, и я прильнула к ректору всем телом, надеясь усыпить ее. Сердце колотилось как бешеное, а Эдвин внезапно шевельнулся во сне, поймал мое запястье. Утвердил мою руку у себя на груди и успокоился. Теперь мы лежали в обнимку. Огненная элементаль внутри засыпала медленно, а я старательно убеждала себя, что ничего предосудительного между нами не происходит.
Сейчас печать успокоится, и я отползу в сторонку. А Эдвин пьян и с утра ничего не вспомнит. Кроме того, он в рубашке.
Стоило мне об этом подумать, как я шевельнула рукой и под тканью нащупала прямоугольный лист бумаги. Неужели та самая записка? Как бы мне ее достать…
Поколебавшись, я осторожно просунула руку между пуговицами и нащупала край листа. Ректор шевельнулся, его пальцы накрыли мою ладонь, и я испуганно замерла. Но в следующий миг рука Эдвина безвольно упала на постель, а он продолжил ровно сопеть. Сгорая от смущения и страха, я очень медленно потянула листок на себя. На этот раз Эдвин не двинулся и продолжил спать.
Самым сложным оказалось вытащить свою руку из-под тяжелого локтя фиктивного супруга. Но и с этим я каким-то чудом справилась. Совесть шептала, что нужно было поговорить с Эдвином, задать ему прямой вопрос. Но ректор мастерски уходил от ответа каждый раз, когда я пыталась что-то выяснить, и теперь я не собиралась отступать.
Наконец, я отвернулась от Эдвина и сложила пальцы. Магический фонарик у меня получался не всегда. Так что я призвала элементаль, и одной рукой развернула листок, надеясь, что слабенького света хватит, чтобы разобрать буквы. Но магия мне не понадобилась.
Потому что слова источали рыжий свет. От силы, которая исходила от них, внутри снова заворочалась притихшая было элементаль. Я свернулась клубком и попыталась сосредоточиться на содержимом записки.
“Отдай девчонку нам, иначе пострадает твоя семья. Договор не действует как надо, и ты не сможешь помешать”.
Я перечитала несколько раз. Мной овладело смятение. Эдвину ставили ультиматум. Я – или его родные. Ясно, кого он выберет… Листок задрожал в моих руках. И в этот момент я поняла, что сопение за моей спиной прекратилось.
Я медленно обернулась и обнаружила, что Эдвин смотрит на меня, подперев голову рукой. А затем ректор выхватил у меня листок и сунул себе под бок. Я ждала громов и молний, но вместо этого Эдвин обнял меня одной рукой, прижал спиной к своей груди и выдохнул мне в шею:
– Забудь об этом. Спи.
Кожу защекотало его ровное дыхание. Я поняла, что мой фиктивный супруг еще не протрезвел. И, похоже, не собирается выпускать меня из объятий. К счастью, сгорать от смущения до утра мне не пришлось. Огненная элементаль успокоилась, как и всегда
