За час до рассвета - Наталия Корнеева
Вечером они ужинали с герцогом, а после вместе с ним переходили не то в огромную гостиную, не то в маленький зал, где висели старинные гобелены, где большой стол целиком застилали бумаги, свитки, книги, блокноты. Там на стене висела огромная карта герцогства, а рядом с ней — лупа на цепочке. У другой стены находился камин, и в нем все время трещал уютный огонь.
— Это мое любимое место, — и герцог сел в одно из старинных кресел, которых было так много расставлено по замку. — А теперь расскажите мне о вашем убийце подробнее. Как вы поняли, что он — фея? Людей всякими способами можно заставить умереть, магия тут не обязательна.
Кеймрон посмотрел на Айри. Рассказ он начал с убийства на площади Прейн, но, конечно, ни слова не сказал о них самих, обошел стороной эту часть истории.
— Это были десять незнакомых друг с другом человек, и все они случайно оказались тогда на площади. Люди видели и торговца ножами, молодого паренька. Именно этим десятерым он продал ножи, а они купили их, хотя точно не нуждались в столовых приборах. Следом этими же ножами они себя и убили. Разница по времени между первым купившим и первой смертью — меньше двадцати минут. В легендах, которые отчасти сохранились в Хейзер, упоминалось, что феи могли магией принудить человека выполнять все, что им захочется. У нас это назвали магическим принуждением.
Герцог смотрел в огонь и внимательно слушал, его лицо неуловимо менялось, и Айри не могла понять, больше в нем интереса или недоумения. Айри уловила сомнение и поспешила дополнить слова Кеймрона:
— Я пыталась выбить ножи у них из рук, но они вновь и вновь хватали их, молчали и хватали, отбирали у меня, поднимали с земли. Их не получалось остановить. И их глаза были абсолютно пусты. Это сложно описать, но это были взгляды не живых людей.
Герцог покачал головой, и вновь на его лице проступил интерес:
— Занятно. Скажу так, магии фей многое доступно. Например, благословения и проклятия — это, по сути, настоящие чудеса, когда пожелание феи мгновенно становится реальностью. Однако немногие на такое способны. Чаще всего феи могут только морочить и очаровывать, немного влиять на настроения людей. А вот принудить магией кого-то делать то, что им хочется, могут редкие феи, и я давно о таких не слышал. В наши дни это уровень силы королевского рода фей.
Герцог нахмурился, что-то вспоминая, и Айри с Кеймроном покорно стояли и ждали, пока он продолжит свою речь. Зашла Эрили, принесла чай, поставила поднос на стол и удалилась, но никто не потянулся за чашкой.
— Помнится, мой прадед участвовал в поисках сбежавшей принцессы фей, — вновь заговорил герцог. — Ее не нашли, и в заповедный лес она не вернулась. Возможно, вы имеете дело с ее потомком.
Огонь затрещал сильнее, взвился вверх, а потом успокоился.
— Королевский род фей имеет одну особенность — глаза разного цвета. Чаще всего встречалось сочетание зеленого и карего. Но даже для королевского рода принудить другого к чему-то было сложно. Это ведь не морок, не очарование, тут необходимо сломить волю другого, подчинить себе. Есть ведомые люди, и с ними сделать подобное довольно просто, но есть люди с такой сильной волей, что ее не сломить никакой магии.
Герцог замолчал и опять задумался, а Айри как будто видела страницы книг, которые он переворачивал в своей голове. Кеймрон стоял неподвижно и жадно ловил каждое слово герцога. Заметив, что пламя стало слабее, подошел к поленнице и подбросил в камин еще дров.
Герцог очнулся и тихим, проникновенным голосом продолжил:
— В старых историях упоминалось, что избежать чар феи можно, если не смотреть ей в глаза. А еще фея, прежде чем колдовать, должна получить если не доверие человека, то хотя бы вызвать у него симпатию — так проще, так потребуется меньше сил. Но в моменты отчаяния или при необходимости фея, обладающая достаточной силой, могла использовать магию и без выполнения этих условий. Однако за это платилась цена. Какая — мне неведомо.
— Выходит, наш убийца, возможно, королевских кровей, — покачал головой Кеймрон, — и очень силен. Недавно ему удалось разом убить тринадцать человек.
Герцог повел подбородком, взмахнул рукой, словно перебирал невидимые нити.
— Да. Соглашусь. Опасные силы у него. И поймать такого… Скорее всего, для этого вам потребуется сердце дракона.
И опять настала тишина, вызванная непониманием.
— Неужели и об этом забыли в Хейзер? — нахмурился герцог. — Символ власти, который передается у вас от императора к императору — это кольцо с сердцем дракона.
— Да, есть императорский перстень, это одна из древнейших реликвий, — сказал Кеймрон.
— Так относиться к прошлому… — герцог горестно покачал головой. — Все забыто, все потеряно!
— О сердце дракона я не искал сведений. Возможно, это не забыто.
— Ладно. Слушайте уже. Все равно еще спать ложиться не скоро, а мы начали этот разговор, — герцог откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
И его низкий, густой голос погружал Айри и Кеймрона все дальше и дальше в мир легенд.
Ранее существовали особые семьи, которые занимались исключительно добычей сердец драконов. Убить их было невозможно, поэтому люди годами скрытно жили в горах и ждали, когда там умрет дракон. В мгновение смерти вся доступная дракону магия сосредотачивалась в его сердце, тогда его непробиваемая чешуя становилась обычной.
Люди вырезали сердце дракона, и оно, как только оказывалось на воздухе, отвердевало, превращалось в камень цвета венозной крови, отливавший алым, зеленым и синим. Ценны были свойства этого камня — он защищал от магии, и владельцы сердца дракона не боялись ни чар фей, ни магов.
Из одного сердца дракона можно было сделать очень много камней, но, поскольку драконы умирали редко и найти их вовремя было трудно — сердце требовалось вырезать в первые сутки после смерти, — цена камней была запредельна.
Камнями из сердец дракона защищались от магии охотники на фей. В металл для оков добавляли растертое сердце дракона, и только ими можно было удержать фею или мага, лишить силы.
С каждым словом герцога все бледнее и бледнее становился Кеймрон, пока, наконец, у него не вырвалось:
— Нойтарг…
Он сказал это не то с ужасом, не то с ненавистью.
Герцог Монмери, услышав, кивнул:
— Вижу, что-то
