Королева восстанет - Мари Нихофф
Тот никак не реагировал. Следя за ним краем глаза, я пришла к выводу, что он тоже сосредоточился на видах за стеклом, но атмосфера между нами была настолько напряжена, что вряд ли мне это померещилось.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Бенедикт через несколько минут.
Я не знала, испытывать мне облегчение от того, что он нарушил молчание, или нет. В любом случае его мягкий тон неизбежно вызвал у меня желание расстегнуть ремень безопасности и подвинуться к нему.
Я ограничилась тем, что повернула голову в его сторону. Бенедикт посмотрел на меня, и, уже не в первый раз за последние несколько недель, я засомневалась, правда ли увидела в зеленых глазах тоску или просто проецировала на него свои собственные чувства. А может, вообще выдавала желаемое за действительное.
Я беспомощно пожала плечами: не смогла бы честно ответить на его вопрос, даже если бы захотела. Нет слов, чтобы описать то, что творилось у меня внутри. Особенно когда Бенедикт смотрел на меня так, будто его действительно волновало мое самочувствие, a я в то же время понимала, что он не хотел, чтобы оно его волновало.
– Ты отлично справишься, – заверил меня он, наградив одной из своих фальшивых улыбок. Когда он начал так притворяться? И почему? Мужчине, с которым я когда-то познакомилась, было откровенно наплевать на свой хмурый вид.
– Надеюсь, – бесцветно откликнулась я.
Мне будет несложно притворяться, что я люблю Бенедикта, потому что даже не придется ничего изображать. Мои чувства к нему сильны как никогда. Но будет тяжело делать вид, будто между нами все хорошо. Будто от его близости меня не разрывало изнутри на части.
К настоящему моменту я уже возненавидела эту новую роль, в которую меня загнал Бенедикт.
– Как долго нам еще придется это делать? – тихо спросила я, удерживая его взгляд.
На его лице не дрогнул ни один мускул. И насколько хорошо знаком мне взгляд Бенедикта, настолько же чужим он сейчас казался. Я скучала по его искренней улыбке. Скучала так сильно, что это причиняло боль.
– Что? – спокойно уточнил он.
– Притворяться, будто у нас есть совместное будущее?
Он сделал глубокий вдох:
– Еще какое-то время.
– О’кей… – Я снова отвернулась к окну и попыталась взять себя в руки. Другого ответа я и не ожидала. И все же он меня задел.
Просто поразительно, но, несмотря ни на что, во мне, кажется, по-прежнему крепла надежда. Правда, Бенедикт умел выкапывать каждый маленький росток и растаптывать у меня на глазах.
– Если ты не можешь… – медленно начал он.
Я вопросительно оглянулась на него:
– Тогда что?
Настала его очередь пожать плечами. Он выглядел измотанным. Что ж, по крайней мере, я не единственная, кому плохо.
– Не знаю. Тогда, думаю, мы найдем какой-нибудь другой способ. Возможно, новых законов будет достаточно, чтобы успокоить людей, даже если ты больше не будешь рядом со мной.
– И где же я буду вместо этого? – осторожно поинтересовалась я. – Вернусь в Тауэр?
Король сжал челюсть.
– Не знаю, – повторил он. – Но прямо сейчас у меня нет намерения снова запирать тебя в камере.
Я слабо покачала головой. Хотя играть свою роль подле Бенедикта было мучительно, она важна для этой страны. Мы должны продемонстрировать единство обеим сторонам – и людям, и вампирам. А еще, возможно, во мне проснулась мазохистская жилка, потому что, несмотря ни на что, я не могла и не хотела представлять себе, что оставлю Бенедикта. И пускай это наивно, если не сказать саморазрушительно, но я предпочту, чтобы этот мужчина был со мной ценой такой боли, чем не был вовсе. Я пока не готова от него отказаться, независимо от того, насколько он для меня потерян.
– Все нормально, – удалось выговорить мне. – Со мной все будет в порядке.
– А со мной – нет, – тихо признался он, и я замерла. Рот Бенедикта страдальчески скривился. Его взгляд больше меня не отпускал. – Я ненавижу это, Флоренс, – прошептал он.
Пару секунд единственное, что я могла, – это потрясенно смотреть на него. На кончике языка вертелась тысяча слов. Ни одно из них не казалось правильным.
– И что мне на это ответить? – наконец спросила я. Мы уже все сказали. Все услышали. Все потеряли. Ничего не осталось.
Бенедикт ничего не произнес в ответ, и я слабо качнула головой.
– Я буду помогать тебе столько, сколько ты захочешь, – дала ему слово я. – Не важно, сколько времени это займет. Но все остальное… Ты знаешь, что я чувствую. Остальное зависит от тебя.
Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но ему помешал внезапный гудок автомобиля. Мое внимание все еще было приковано к нему, в то время как Бенедикт бросил недоуменный взгляд в окно.
– Что…
Договорить он не успел.
Машина сотряслась от оглушительного грохота, и меня со всей силы швырнуло в сторону. Неожиданно все закружилось, голова ударилась об окно, ремень безопасности врезался в плечо и живот, стекло разлетелось вдребезги. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем мы наконец снова застыли и я вновь обрела контроль над своим телом.
В ушах звенело. Сбитая с толку, я моргнула и попыталась понять, что произошло. Почувствовала вкус крови. Только после этого я постепенно начала осознавать колющую боль, которая охватила все мое тело.
Застонав, я огляделась по сторонам, не обращая внимания на тянущую боль в шее. Мою сторону машины изрядно смяло, по защитному стеклу разбежалась паутина трещин. Сильнее всего от удара болели рука и голова, но я старалась отогнать эту боль в сторону. Взгляд проследил за вмятинами на потолке и переместился на Бенедикта.
Очевидно, автомобиль перевернулся. Должно быть, в нас что-то врезалось, но не прямо в мою дверь, а чуть дальше впереди. Иначе силы удара, наверное, хватило бы, чтобы меня раздавить. Я мимолетно задалась вопросом, все ли в порядке с Эрис и водителем. Но эта мысль тут же куда-то ускользнула: голова Бенедикта была неподвижно откинута на треснувшее оконное стекло, и мое тело начало двигаться само по себе.
Дрожащими пальцами я отстегнула ремень безопасности и переползла через заднее сиденье к нему. При этом заметила кровь, покрывающую боковую часть его лица с противоположной от меня стороны. Сощурившись от темной пелены перед правым глазом, я очень медленно поняла, что у меня тоже идет кровь. И что рука, возможно, не просто ушиблена, а сломана, потому что каждое совершенное ею движение обжигало тело огнем. Проклятье.
– Бен, – выдавила я из себя и неуклюже погладила его по щеке здоровой рукой. – Эй!
Он не шелохнулся, и меня охватила паника.
