Марионетка Черного колдуна - Любовь Песцова
Вообще вся эта вылазка была глупой затеей. Если Леонхард заметит, что я без его ведома воспользовалась порталом, точно не похвалит.
Но все же моя миссия не была напрасной. В тот самом сквере, на мокрой после дождя лавочке, облепленной опавшими листьями, сидела сгорбленная фигура.
— Курт?
Он поднял на меня слегка расфокусированный взгляд. Кажется, он второй раз в жизни напился.
— Лиса? Ты мне снишься, да? Прости, я не смог тебя предупредить. Я ничего не смог. Как же я жалок.
— Ты не жалок.
Я присела рядом с ним, взяв огромную мужскую ладонь в свою.
— Ты здесь такая же жертва. Что с тобой случилось?
— Явился мойпапаша, — последнее слово он выплюнул, словно ругательство. — И сказал, что… много чего сказал. Не позволил выйти. Только час назад отпустил. Тебя уже не было. Конечно, не было. Я снова опоздал. И снова тебя подставил. Зачем я тогда отвел тебя в орден? Думал, они тебе помогут. Идиот. Нужно было понимать, что они ни разу никому добра не сделали.
Это он за час так напился? Неплохо. Умеет быстро работать.
— Это не твоя вина.
Я сказала это даже искренне. Действительно не его. Меня с самого начала использовали в своих целях и вряд ли Курт играл во всем этом хоть какую-то роль.
— Скажи, ты не знаешь, где держат маму и Вилли?
В ответ он только покачал головой. Зато у него получилось заглянуть мне в глаза почти осмысленным взглядом.
— Я же говорил, что бесполезен. Что мне делать, Лиса? Они мне не доверяют. Ничего не скажут, как бы я ни старался. Мне кажется, я только хуже постоянно делаю.
— Неправда.
— Правда, и ты это знаешь, — усмехнулся он. — Я не смог защитить маму, не смог защитить тебя. Зачем мне магические силы, если они не приносят ничего, кроме ненавистных мне обязательств? Я могу только сливать свои силы в общий круг, подпитывая других, более удачливых магов. Просто чей-то усилитель. Приложение к настоящим магам.
— Мы со всем разберемся. И справимся. Найдем мою семью и сможем уехать.
— Втебея не сомневаюсь, — сказал он.
Курт, наконец, отмер, взяв мои ладони в свои. Почувствовал, насколько они ледяные и начал отогревать, дыша на застывшие пальцы. А потом и вовсе опомнился, как будто даже слегка протрезвев, и снял свою куртку, накинув мне на плечи.
— Знаешь, только с тобой чувствовал себя по-настоящему живым. Не неудачным экспериментом отца, не обузой для ордена.
— А мне все девочки академии завидовали, — усмехнулась я. — Считали, что мне неоправданно повезло.
Курт фыркнул себе под нос, как будто я сказала что-то ужасное забавное.
— Не смейся. Знаешь, как на магов смотрят простые люди? Вы очень потрудились, создавая вокруг своих белых мантий ареол полубогов.
— Как же, — хмыкнул он. — Со мной в твоей академии даже не общался никто. Кроме тебя, пожалуй.
— Ну так потому что ты сам ко мне подошел первый. Помнишь? Попросил микстуры укрепляющие сделать.
— Помню, — улыбнулся Курт. — Я тогда еще отчаянно трусил.
Почему мы не говорили так с ним раньше? Вроде бы были не посторонними друг другу, но придерживались установленных кем-то другим правил.
Церемонно прогуливались по парку, заходили поесть десерты в кафе, целовались украдкой, в те редкие минуты, когда получалось остаться наедине.
И никогда не разговаривали по душам.
Может быть, стоило?
Хотя, что уж теперь. Смысл лить слезы над пролитым молоком? Я не знаю, как бы все повернулось, будь наши отношения другими. В Заубвальт я бы точно так же попала, а вот позволила бы одному светловолосому колдуну пробраться мне в сердце?
Это уже более сложный вопрос.
— Среди магов я всегда считался неудачником, несмотря на все мои академические знания, — продолжил Курт. — Обычные люди избегали. Только ты относилась ко мне просто как к обычному парню.
Это вряд ли. Я тоже видела картинку красивого и успешного мага. Сурова правда, скрывающаяся за ней, приоткрывалась не так часто. Пожалуй, всерьез маска слетела только один раз.
Но мне это нравилось. Себе-то можно признаться. Мне нравились завистливые взгляды, нравились чувства, которые я испытывала рядом с Куртом.
Возможно поэтому, когда он потянулся ко мне, я не оттолкнула его. Хотя стоило бы.
Не потому что он вдруг стал мне противен. Просто так было бы правильнее. Нужно было давно разорвать эти отношения, у которых все равно не было будущего.
Но я позволяла ему думать, что все осталось как раньше. Чтобы он заботился о моей семье. Чтобы потешить свое самолюбие.
Позволяла считать, что у него все еще есть какие-то обязанности передо мной. А позже позволила себе соврать. Точнее умолчать о своем собственном предательстве.
Я только сейчас поняла, что Курт, лишившийся матери и ненавидящий своего отца, отчаянно нуждался в близком человеке. Им невольно стала я.
И мне было до невозможности жаль его.
— Прости меня, — прошептала я ему в губы.
Если он и удивился, то не подал виду.
Поцелуй был все тот же, что раньше. Только с легким привкусом алкоголя.
И на секунду как будто даже вернулись те же чувства, которые я испытывала еще в той, прошлой жизни.
А потом кулон на моей груди раскалился, заставив отпрянуть. Я вскрикнула, хватаясь за грудь.
Боль быстро прошла, но меня это совсем не порадовало. Потому что спустя мгновение темноты я оказалась не на лавочке в сквере рядом с Куртом, а в подвале Черного замка.
Леонхард возвышался надо мной.
Кажется, я в первый раз видела его настолько разъяренным.
На лице как будто застыла маска, которая делала черты лица менее человеческими. Словно передо мной была восковая кукла.
Очень злая восковая кукла.
— Я же просил тебя не делать глупостей, милая.
От вкрадчивого, почти ласкового голоса зашевелились волосы на затылке.
Но самое пугающее было в глазах. В них и раньше был огонь. Но сейчас к нему добавилась ненависть, почти безумие.
И мне казалось, что этот огонь сожрет меня.
— Я просил не заставлять меня показывать свою жестокость.
— Лиса, что происходит?
Только сейчас я поняла, что портал все еще открыт. И сейчас, вместо привычного пламени в нем был виден тот самый сквер, в котором я только что сидела.
Как будто нас с Куртом разделала только открытая дверь.
— Ну же, скажи ему что происходит, милая, — по-змеиному прошипел колдун.
Дернув мою руку на себя, он прижал меня к себе, обхватив одной рукой талию, а другой придерживая горло.
Он не позволял опустить голову, заставлял смотреть прямо
