Нимфа лунного моря - Вера Александровна Петрук
Айрис снова привели в пещеру. Шли к башне, но спустились под землю. Саадульцы, закутанные в плащи, обращались с ней вежливо и даже заботливо, однако ощущение неизбежности скорой кончины лишь усилилось. На просьбы отвезти ее к другим девушкам никто внимания не обратил. Да она и не ждала.
В отличие от пещеры Мезги помещение, куда попала Айрис, было совсем небольшим. Грубый каменный свод куполом накрывал пространство, освещаемое свечой, установленной в ладони, которая служила подсвечником. Эта самая ладонь — черная, гладкая, будто стеклянная, с тонкими пальцами и острыми ногтями, заканчивалась обрубком запястья, стоявшим в специальной выемке низкого столика. Свеча была одна, но света давала столько, будто горел газовый светильник — новшество, появившееся на Домнике из Арвады. Какое-то время Айрис рассматривала эту ладонь, так похожую на человеческую, радуясь, что ей есть, чем занять мысли. Окон в комнатке не было. Компанию столу составляла пара стульев, сундук, кушетка и полка с книгами. К ним Айрис подошла сразу, взяла одну, но сразу же положила обратно. То были учебники саадульского языка. Маленький намек на предстоящие огромные изменения в ее жизни.
Она опустилась на кушетку, обхватила подушку руками и зарылась в нее лицом. Белье пахло хорошо — свежестью и цветами. Они напоминали о Домнике. Еще пару дней назад Айрис мечтала о бесконечных путешествиях с пиратами по Лунному морю, но сейчас предел ее желаний был дом Донны Этвелл, где каждому было предопределено будущее. По сравнению с чудовищем, которого прятал в себе Ксандер Эмергод, Данир Арбел казался наивным юнцом, немного сбившимся с пути. Эмергод умело дергал за веревочки, Данир послушно отыгрывал отведенную ему роль. Если потянуть за нужные струны, человек обязательно поведет себя так, как хочет кукловод. Может, Данир не был таким уж негодяем, а настоящий злодей говорил «ратхатх-туй» и притворялся спасителем угнетенных.
Айрис вскочила и запустила подушку в свечу на ладони. Ткань попала в самый огонь, но ничего не произошло. Свеча не упала, рука-подсвечник не покосилась, подушка не загорелась. Вот и в ее жизни теперь будет всегда также — без изменений.
Нет, все они негодяи — и Данир, и Эмергод, и его команда, будь они прокляты! А она застряла тут, словно рыба, пойманная в сети. Еще немного, и из нее сделают суп. Она, и правда, предпочла бы, чтобы ее съели, чем ждать той судьбы, о которой напророчил Эмергод.
Ждать пришлось недолго. Низкая дверь открылась, и в комнату вошло существо, отдаленно похожее на мориона. На нем тоже был плащ, но капюшон оно отбросило специально, чтобы Айрис могла его разглядеть. Лучше бы оно этого не делало. Разговаривать с безликой фигурой в плаще было бы легче. А в том, что существо пришло разговаривать, сомнений не было. Отодвинув стул, оно село напротив, как показалось Айрис — тяжело и устало.
Она молча опустилась обратно на кушетку, жалея, что подушка осталась на столе. Хотелось схватить ее и выставить вперед, как подобие щита. Существо уперлось локтями о стол и уронило в ладони голову — тяжелую, покрытую черной, блестящей чешуей. Нет, определенно, перед ней сидел не морион, разве что его далекий родственник. Лучше бы у существа изо рта торчали клыки или острые акульи зубы, потому что смотреть на узкую щель там, где у людей находились губы, было страшно. Вместо ушей — отверстия, кожа головы покрыта отростками, напоминающими щупальца, глаза… Они глядели вертикально. Будто пьяный художник забыл, как у человека располагались глаза и перевернул их, добавив посередине еще один разрез — примерно на переносице.
Смотреть сразу в три глаза, которые внимательно разглядывали ее в ответ, было невыносимо, и Айрис опустила взгляд на свои судорожно сцепленные пальцы. Старалась дышать и не проклинать Эмергода, потому что в голове прочно засел этот проклятый пират. Пусть палуба корабля загорится у него прямо под ногами!
— Боишься? — голос был странный и раздавался будто у нее в голове. Она все же взглянула — щель на лице существа была плотно сомкнута, он же продолжал говорить:
— Мы общаемся телепатически, но тебе лучше произносить слова вслух, чтобы не забыть свою речь. Позже я научу тебя общаться мысленно. Я — Дномлон, твой будущий муж.
Сердце ухнуло, куда-то провалилось, потом забилось так часто, что она никак не могла собраться, постоянно отвлекаясь на этот дурацкий ритм — бух, бух, бух!
— Я Айрис Этвелл, — сказала она. — И я здесь не по своей воле.
— Знаю, — вздохнул саадулец. — Мне жаль, хотя что тебе мое сочувствие? У нас нет выхода, Эмергод, наверное, тебе рассказывал. Мы вымираем, но хотим жить. И боль этой нашей жизни в том, что она зависит от других. Не все человеческие женщины подходят нам, только те, кто были рождены нимфами. Искать становится труднее. Наш закон запрещает напрямую красть людей, поэтому мы вынуждены идти на разные ухищрения. В том числе заключать сделки с такими, как Эмергод.
Разговаривать с самой собой было странно, но этот Дномлон, по крайней мере, вел себя по-человечески, поэтому Айрис открыла рот и сказала:
— Но вы все равно нас украли. И не надо рассказывать про нимф. Я уже знаю, что все это неправда.
— Нет-нет, — запротестовал голос в ее голове. — Мы врем самим себе, что не крадем вас и не нарушаем закон, но насчет нимф — здесь нет ни слова лжи.
— Эмергод, мерзавец, тоже рассказывал нам про нимф, — фыркнула Айрис. — Устраивал цирк, заставлял нас петь дракону. Мол, одна из нас — возлюбленная нимфа Эймараоха, и если дракон, в котором заключен дух этого бога, услышит голос той самой, то обязательно проснется. И в мир вернется равновесие. Как я могла в это верить? Равновесия в мире не было никогда, как нет в нем места свету и добру. Только мрак, чернота, печаль и несправедливость.
Она и не поняла, как из нее выплеснулось все это, видимо, наболело и давно просилось наружу. Когда-то Айрис очень хотела быть возлюбленной нимфой Эймараоха. Когда-то в другом месте, в другое время. А может, в другой жизни.
— Это мы поведали Ксандеру историю о возлюбленной нимфе Бога хаоса, — ответил Дномлон. — Такие, как он, слушают, но не слышат. На самом деле, это не
