Екатерина Оленева - Призрачная любовь
Но я — не зло. Даже не Тьма. Я Хозяйка Межи. Доброму человеку бояться меня не стоит.
— Я не боюсь тебя, — ответила Лена.
— Богов каждый выбирает себе сам, решая, чему поклоняться. Коль я тебе по сердцу и ты мне по нраву, столкуемся, девица? Хочешь служить мне? Служба моя честная. Даром, что зовут меня матерью кошмаров, — своих никогда не обижаю.
— В миру твоих прислужников некромантами называют?
— Некроманты служат Чернобогу, а не мне. Они насильственно отнимают у матери земли то, что принадлежит ей по праву, — прах. Мне они враги, а не слуги.
Лена закусила губку.
— А что же тогда мне предстоит делать?
— А разве мало на Меже работы? Вот и место одной из Стражниц теперь освободилось. Можешь стать одним из водным духов, той из дев, что в миру русалками называют. Или одной из сестер-наваждений. Помнишь то чувство, в Волшебных Холмах? Соглашайся. И печаль, боль, раскаяние, страх, сомнения — все то, что мучает живых и мертвых, — тебя никогда не коснется.
— Я не знаю, — нерешительно молвила Лена. — не знаю, хочу ли я этого? Так странно оборвалась жизнь. То ли любовью. То ли ненавистью.
— Любовь! — выдохнула богиня. — Даже Я, Царица Мертвых, некогда познала, что это такое. Я, Страх и Ужас всего живого и мертвого, сущего и несущего, — когда-то любила простого смертного. Жалкого смертного, — безупречные губы скривились в презрительной гримасе. Морена улыбнулась насмешливо, плотоядно. Улыбка её была такого рода, от которого кровь застывает в жилах. — Хочешь вернуться назад, в Явь? Молодой ушла. Жить ещё хочешь? Могу понять. Могу помочь. Но с условием, что после ты станешь служить мне верой и правдой. Пока не найдется тебе в твоем деле замена.
Лена опустила голову.
— Любовь, Любовь! — насмешливо пела Смерть. — Сколько женщин обратила она в кровожадных духов? Скольким Марам открыла я вход в миры смертных, давая возможность по лунному лучу скользить в мужские сны, с тем, чтобы пить их силу, утоляя черную страсть? Мары, Мары, Мары! Мои самые верные, самые кровавые, самые близкие слуги. Их численность всегда пополнялись благодаря Любви. Любовь! Слепая Сила, что отнимает крылья у Света, и отдает их Тьме. Хочешь себе такую судьбу?
— Нет! — испуганно отшатнулась Лена. — Ты же говорила, что ты — не Зло?
— Я — да. Но кто сказал, что ты не можешь им стать?
Ветер трепал черные волосы, черные одежды Морены. Смерть смотрела на Лену, затаив вопрос в черных глазах.
— Я не хочу никому мстить, — сказала, наконец, Лена.
— Тем лучше. Чего же ты хочешь?
Лицо Морены осталось бесстрастным, бледным, красивым и холодным:
— Я хочу спасти душу моего убийцы. Любой ценой.
— Кто твой убийца?
— В миру он носил имя Адама. Адама Левина.
— Самоубийца, заключивший договор с Тьмой? — Смерть усмехнулась. — Спасти его невозможно.
— Роберт сказал мне, что если помочь Адаму попасть в Ад, его можно уберечь от падения в Хаос! Это правда?
Морена подтвердила сказанное величавым кивком.
— Тогда я хочу, чтобы Адам отправился в Ад!
" С такими друзьями, как я, — горько подумала Лена про себя, — врагов не надо!".
— Что ж, мои Псы могут справиться с этим.
— Не нужно Псов, — решительно возразила Лена. — Я сама найду его. И сама, — голос её прервался, задрожав. Но Лена заставила себя договорить. — Я сама провожу к Адским Вратам.
— Воля твоя. Я помогу тебе, убрав тех, кто сможет препятствовать. Но чем будешь расплачиваться за помощь?
— Я буду служить тебе. Но я не хочу быть Марой!
— Ты ставишь условия? — повела бровью Морена.
— Я не беру на себя обязательств, которые выполнить не под силу.
— Хорошо. Будь по-твоему. Ступай. У тебя впереди долгий путь. Столкуемся при новой встрече.
— Ты поможешь мне отыскать Адама?
Богиня посмотрела на Лену, и девушке показалось, что в глазах Смерти промелькнула насмешка, сожаление, почти жалость.
— Неразумное создание! Понимаешь ли ты, что на твоем месте мечтали оказаться существа, которым ты и в подметки не годишься? Ни по могуществу. Ни по годам. Ни по разуму. Тебе, жалкой козявке выпал шанс говорить с Богами напрямую. Я предлагаю тебе помощь и покровительство, Силу и Могущество, а ты? Моя силы могла бы обогатить тебя в твоем мире, подарить славу и власть, богатство. Ты же хнычешь, печешься о жалком существе, почти потерянном для Вселенной. О существе, забывшем пол и разум, предавшем тебя. Разве он стоит того, чтобы ради него разменивать собственную душу?
Лена испуганно посмотрела на собеседницу. Нет, та вроде бы не гневалась. Скорее, забавлялась.
— Я не маг, не демон, ни фейри. Я даже не знаю, как себя с тобой вести, чтобы казаться почтительной. Наверное, я глупа, но ни власть, ни могущество, ни богатство меня не интересуют. По сравнению с существованием Адама, они дым! И пусть у меня мало надежды на успех, я рискну.
— Всем? Вдруг случится так, что вместо того, чтобы спасти Адама, сама сгинешь в Небытии вместе с ним?
— Не сгину, — уверенно ответила Лена.
— Дуракам счастье, — усмехнулась Смерть. — Но ты хоть понимаешь, что обрекаешь его на муки? В аду годы длинные. И в воздухе вьется пламя. И в телах. Там нет, и не может быть ни счастья, ни покоя. Чтобы не придумывали себе легковерные твои современники, сочиняя небылицы, ад — всегда Ад. Это кипящий котел, в котором и тело, и душу выворачивают наизнанку. Ты собственными руками отведешь того, кого любишь, туда?
— Да.
— Он же возненавидит тебя?
— Он и без того меня не любит.
— Это две разные крайности. Просто — не любит. И ненавидит. Да ещё и за дело. Думаю, тебе это причинит боль. Что ж! Я дала слово выполнить твое желание. Я так и поступлю. Забавно будет понаблюдать за тем, что из всего этого получится. Последний раз спрашивают, ты уверена в своем желании?
— Проводи меня к Адаму.
— Прежде, чем я провожу тебя к нему, я дам тебе ещё один шанс передумать. Только один. Я покажу тебе, глупая женщина, КОГО именно ты пытаешься спасти.
Непередаваемый рев прокатился над головой Елены, заставляя её содрогаться всем телом.
— Ат суэт, ре мионоре парта си кеэ, — проревела Морена. — Ат суэт хунта лионерес*сэ Верес си суэт Чур си кеэ. Хорриэ! Ранис*сэ росс*суа…ши-ааа…
Голос, поначалу ревущий, как неистовая буря, вдруг перешел в шепот, едва различимый.
Снег взвился в воздух и превратился в уже знакомую до боли, до рези, пелену тумана. Потом он заколыхался, приподнялся, затем расступился, открывая светящуюся изнутри арку, в которой видны были опускающиеся сверху вниз белые ступени.
