Секундо. Книга 2 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна

Глава двенадцатая

Но вот наступил первый день лета, торжественный день коронации нового правителя Северстана.

С самого утра во дворце началась суматошная беготня, в которой не участвовала только Амирель. По дворцовому регламенту рядом с королем в эту патетическую минуту должна была находиться законная невеста, герцогиня Илана, и этому Амирель была только рада. Она не собиралась изображать королеву ни сейчас, ни потом.

Она бездумно смотрела в окно на заполненную народом площадь и не заметила, как в ее будуар вошел Торрен. Опомнилась только тогда, когда он поцеловал ее в шею, прижал к себе и извинился:

— Мне очень жаль, моя дорогая, что тебе придется остаться здесь, но это даже лучше. Не хочу, чтоб тебя видела вся эта низкая, охочая до развлечений чернь. Кто знает, что сегодня может произойти? Одного из моих предшественников убили прямо на коронации. Надеюсь, что благодаря тебе ничего подобного не произойдет, но быть уверенным, что ты в безопасности, для меня очень важно.

Его голос звучал искренне, и она повернулась, чтоб посмотреть на него. И обомлела. Торрен в белоснежном дублете, усыпанным драгоценностями и расшитым замысловатыми узорами из золотой канители, подчеркивающем его мужественную красоту, был неотразим.

Она впервые посмотрела на него, как на мужчину, и невольно отметила, что он очень хорош. Той красотой, что наступает через несколько поколений здоровой сытой жизни.

И почувствовала к нему настоящее отвращение.

Еще раз поцеловав ее в утешение, на сей раз в губы, он ушел, посетовав, что из этого окна ей не виден помост, на котором пройдет коронация, и предложил перебраться на другую сторону дворца. В ответ она лишь пожала плечами и брезгливо вытерла рот белоснежным платочком.

Король ушел, а ее вдруг отчаянно потянуло на площадь, посмотреть на коронацию. Понимая, что это вовсе не ее желание, она сопротивлялась, как могла, но через несколько минут под неодолимым напором амулета сдалась. Позвав камеристку, предложила:

— Сходим на центральную площадь, посмотрим на церемонию?

Та отрицательно покачал головой:

— Вас не выпустят, госпожа. Принц боится, что вас могут обидеть.

То же самое ей сказал и Торрен, но Амирель только взмахнула рукой, отметая возражения. Остановить ее никто не сможет, ведь амулеты стражников, да и самого принца для нее теперь преградой не были.

Решительно приказала Бесс:

— Мы идем! Здесь сидеть я не буду!

Та повиновалась беспрекословно. Они накинули на головы тонкие легкие накидки, скрывающие лица, и вышли из покоев. Перегородившим им дорогу стражникам Амирель приказала:

— Вы нас не видели!

У них тотчас остекленели глаза, и они вернулись на свои места, будто ничего не произошло. Точно так же миновав всех стражников дворца, женщины прошли все здание и вышли в придворцовый парк. Вдоль широких дорожек цвели душистые яркие цветы, кроны высоких деревьев смыкались в вышине, не пропуская жаркие лучи солнца. Отсюда не хотелось уходить, но амулет требовательно велел идти вперед.

Они дошли до выхода из парка. Всю дорогу Бесс искоса взглядывала на свою госпожу, явно побаиваясь.

— Долго нам идти до места коронации? — Амирель по-кошачьи жмурилась от яркого солнца. Для праздника день был чудесный — теплый и солнечный.

Бесс по-плебейски показала указательным пальцем на широкую аллею, ведущую за пределы дворцовой территории.

— Нет, оно сразу за оградой дворца. Вы его не видели, потому что оно с другой стороны от ваших покоев.

Выйдя за высокую чугунную ограду, вновь миновав не заметивших их по ее приказу стражников, они очутились в толпе самого разного народа. Наряженные и взволнованные люди старались протолкнуться как можно ближе к задрапированному дорогим шелком помосту, выстроенному во главе площади, где проходило главное действо.

Амирель вместе со всеми протискиваться через возбужденную толпу не захотела. Выбрав местечко, с которого был неплохо виден высокий помост, остановилась там и указала на место подле себя Бесс. Та встала рядом, прижав одну руку к животу и закрываясь ладонью другой от яркого солнца.

Вскоре на помост под громкую торжественную музыку величественно поднялся Торрен, рядом с ним рука об руку шла улыбающаяся девушка в роскошном белом платье с изящной золотой вышивкой, соответствующей наряду принца, и высокой изумрудной диадемой на русых волосах. Гордая посадка головы и прямая осанка придавали ей не царственность, а милую грацию.

Амирель пристально рассмотрела ее и нашла ее весьма хорошенькой. Сказала об этом камеристке.

— Герцогиня Илана добрая, ее слуги любят, — согласилась с ней та. И мечтательно добавила: — Из нее получится славная королева, — и тут же ойкнула, испуганно зажав рукой рот. — Ой, простите меня, госпожа! Опять я брякнула, не подумав!

Амирель отмахнулась, ничуть не обидевшись.

— Я не хочу быть королевой, я много раз тебе об этом говорила. Я вообще хочу отсюда уйти. Но еще не знаю, когда и куда.

Что уйдет непременно, не сказала. Бесс доложит об этом Торрену, для этого она к ней и приставлена. Можно было бы запретить ей доносить ему о том, что она делает, но зачем? Пока она ничем особым не занимается, пусть докладывает. Но если надумает уйти, то примет меры, чтоб никто ей в этом помешать не смог.

— Да разве ж вас король-то отпустит! Да он на вас так смотрит, так смотрит… — Бесс умильно закатила глаза. — Он в вас души не чает!

Амирель поморщилась. Любовь Торрена? Это что-то настолько неправдоподобное, мифическое, что даже и думать об этом не стоит. К тому же ей его любовь не нужна. Он жесток и злопамятен. Да и нужна ли она ему сама по себе, без возможностей, которые дает королевская кровь? Однозначно нет.

— А где старый король? — она напрасно выглядывала отца, брата и сестру Торрена. — И принц Юрис? И его сестра? Разве они не должны присутствовать на церемонии? Я слышала, что возложить корону на голову нового короля должен был сам Леран Двенадцатый.

— Старый король так и не оправился после смерти королевы. Он отвез тело жены в ее имение рядом с Аветтбургом. Младший сын не захотел оставлять отца в таком состоянии и сейчас пытается его хоть немного развлечь. А принцессе скоро рожать, ей не до коронации единокровного брата. — Бесс проговорила это почти на ухо своей госпоже, поминутно оглядываясь. И сокрушенно добавила: — Мы все ошибались насчет королевы. Она была достойным человеком. Ее фрейлины всегда об этом говорили. Но кто же знал, что покушения на наследного принца устраивала вовсе не Роветта… — она не договорила, прикусив губу.

Звонко грянули трубы, заглушив все звуки на площади, и торжественная церемония началась. Амирель почти не слышала, что происходит на помосте, но видела хорошо. Дроттин главного храма столицы в серой рясе с круглым знаком вседержителя на золотой цепи, свисающей у него с шеи почти до середины живота, после небольшой речи возложил изготовленную еще при Лусии корону на голову Торрена.

Амирель с прищуром смотрела на дроттина. Именно он угрожал расправой ей и неповиновением Торрену. Но теперь послушно делал то, что от него требовалось. Хорошо это или плохо? И будет ли благом для страны воздвижение на престол обладающего неограниченной властью нового короля?

По знаку дроттина народ на площади дружно опустился на колени, приветствуя нового владыку страны. Амирель вставать на колени не стала, хотя Бесс шлепнулась сразу. Внутри Амирель свивались в один зловещий поток струи недовольства и решимости, исходящие от амулета. Это она должна стоять на этом возвышении, и это ее должны провозгласить королевой Северстана!

Нужно подняться на помост и потребовать короновать ее, а не Торрена! Она может это, и она это сделает!

Амирель обеими руками вцепилась в прутья ограды, чтоб удержаться и не выполнить приказ магического камня. Это ей удалось, но с трудом. От непомерной натуги заболела голова, и что-то чуть было не порвалось в животе, будто она поднимала неподъемную тяжесть.