Секундо. Книга 2 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна

— А вот это мы сейчас у нее и узнаем. — Король сел на стул и окинул всех присутствующих пристальным взглядом. Переведя его на сидящую перед ним седую женщину, предложил: — Начинайте каяться, герцогиня. Почему вы устраивали на меня бесконечные покушения? В чем состояла ваша цель?

В поисках поддержки и защиты герцогиня умоляюще посмотрела на элдормена Ветте, но тот отвернулся, давая понять, что помогать несостоявшейся родственнице не собирается. Осознавая, что живой отсюда ей не выйти, она собралась с силами, решив с достоинством встретить свою судьбу, выпрямилась и высокомерно сказала:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Глупости! — рявкнул выведенный из себя Торрен. — Вы глупы, но не настолько же! По чьему приказу меня и мою избранницу пытались отравить?

— Это случилось в тот самый день, когда вы убили мою дочь, королеву? — вопрос прозвучал обвиняющее, и король угрожающе сощурил глаза.

— Да, я приказал ей выпить отравленное вино. Отравленное по вашему приказанию, герцогиня!

Молодой герцог, дернувшись, попытался вмешаться, но осекся под предупреждающим взглядом главы тайного королевского сыска.

Вдовствующая герцогиня упрямо вздернула подбородок.

— Я ничего об этом не знаю.

— Вы боялись исполнения предсказания, не так ли? — сочувствующим тоном спросил элдормен Ветте. — Хотели защитить свою дочь и внуков. Это понятное, вполне человеческое желание.

Вздрогнув, она укоризненно посмотрела на него. Это было открытое предательство. А она-то думала, что он никогда не пойдет против нее, потому что до сих пор любит ее дочь! Неужто он ждал столько времени, чтоб отомстить? Если не дочери за пренебрежение, то хотя бы ее несчастной матери?

— Да, расскажите-ка нам, герцогиня, как вы это делали, — поддержал его король. Спокойно выдержав ее возмущенный взгляд, жестко пригрозил: — Или мне стоит позвать свою избранницу? Не думаете же вы, что сможете противостоять истинной королевской крови?

Герцогиня побледнела и вдруг заявила, подняв руку, будто давая клятву:

— Да, я всю вашу жизнь пыталась избавить мир от потомка сумасшедшей королевы. Геральде вообще нельзя было иметь детей. Таких, как она, надо было убивать в младенчестве. Вы тоже недалеко от нее ушли. Зачем вы погубили мою дочь? Она никогда ничего плохого вам не делала. Больше того, постоянно пыталась убедить меня, что я не права! — она вдруг дико расхохоталась. — Я всегда права! Я предупреждала ее, что нужно быть со мной заодно! Если б не ее глупейшее заступничество, то все, кроме вас, были бы живы, и наследником престола был бы мой внук, который лучше вас неимоверно!

Король вскочил. Ему хотелось сомкнуть руки на горле старухи. Но она не дала ему такой возможности, вскричав:

— Вы не мой король! Я вас проклинаю!

Тут же над ее головой засветилось голубоватое пятно. Торрен злобно заскрипел зубами. Такая смерть была слишком быстрой и безболезненной. Ему хотелось свершить казнь самому, чтоб мерзкая старуха умирала долгой мучительной смертью, переживая те покушения, что готовила ему.

Когда перед ними остался лежать голый скелет, Торрен недовольно поджал губы и приказал потрясенному герцогу:

— Забирайте останки вашей предательницы-бабушки, Аметти! И знайте — ваш род отныне в опале! Никто из вас не смеет покидать пределы своих поместий! Я не лишаю вас титула и привилегий только потому, что чувствую свою вину перед вашей теткой. Я слишком поспешно, без разбирательства, приказал ей выпить отравленное вино. Она передо мной ни в чем не была виновата, и в этом мы только что убедились.

Герцог молча поклонился, не в состоянии произнести ни слова. Скелет бабушки, еще несколько минут назад бывший полной сил женщиной, лежал перед ним, напоминая, что станется с ним или с любым членом его рода, вздумай пойти они против короля. Когда он под принуждением избранницы Торрена давал родовую клятву, он и представить не мог, что наказание будет столь быстрым и неотвратимым. И страшным.

Вернувшись в трапезную, где Амирель допивала напиток из дикой ежевики, любимый ею за приятный вкус, Торрен сел за стол, как ни в чем ни бывало, улыбнулся ей, как своей сообщнице, лукаво подмигнул и заявил:

— Когда я раз за разом избегал приготовленных для меня смертельных ловушек, я и не мечтал, что судьба сделает мне такой щедрый подарок! Наверное, это своего рода компенсация за предыдущую мою жизнь, полную опасностей и страха.

Думавшая о другом, Амирель не поняла, о каком подарке идет речь, но переспрашивать не стала. Единственное, чего ей хотелось — чтоб принц как можно быстрее ушел. Будто услышав ее мысли, он быстро доел, извинился перед ней за то, что не может скрасить ее одиночество, и покинул трапезную.

По-детски показав язык его обтянутой темно-синей туникой спине, Амирель пробурчала, что вовсе не желает, чтоб он ей мешал, и что одиночество куда предпочтительнее его несносному обществу. Допив напиток, ушла в будуар, где снова принялась за чтение истории Северстана, пытаясь отыскать хоть что-то, проливающее свет на историю привезенного королевой Лусией магического камня и возможности его подчинения.

Вечером Торрен, расслабленно сидя рядом со своей избранницей на диване в ее будуаре, лукаво посмотрел на нее и предложил:

— Дорогая, не желаешь посмотреть на ту, что одарила тебя королевской кровью? Во дворце есть несколько ее портретов.

Оторвавшись от книги, Амирель отрицательно качнула головой.

— Вы говорите о королеве Лусии? Не хочу.

— Почему? — он так удивился, что сел прямо. — Тебе не интересно?

Она закрыла книгу, прислушиваясь к собственным ощущениям. Амулет молчал. Интересно, почему?

— Боюсь, — честно призналась она. — Я теперь всего боюсь.

— Ты очень на нее похожа, — Торрен не мог понять причину ее боязни. — Может, все же посмотришь? Это же просто картины, нарисованные маслом на холсте. Краски, и не более того.

— Картины пишут, а не рисуют, — машинально оправила его Амирель, вставая. — Но давайте сходим, раз вам этого так хочется.

— Хочется, еще как! — он кончиками пальцев обвел контур ее лица. — Поставить тебя рядом с портретом величайшей правительницы в истории Северстана и сравнить. А вдруг ты тоже станешь подобной ей? — Его осенило: — А давай напишем и твой портрет тоже? Вот только я не знаю, какому художнику его заказать. Хотя можно и нескольким.

Амирель дернула головой, освобождаясь от его пальцев, и пошла к выходу. Он отправился за ней, недовольно покачивая головой. Почему она постоянно отвергает его ласки? Потому что боязлива, как все девственницы, и не хочет подпускать его к себе слишком близко, или потому, что ей не нравится конкретно он, Торрен? Или все еще злится на него за его опрометчивые слова о своей семье?

В малом королевском кабинете, пустующем все последнее время, Торрен отдернул траурно занавешенные окна и подвел Амирель к портрету королевы. Поставил ее так, чтобы можно было сравнить изображение на картине с девушкой.

— Да, просто мороз по коже! Одно и то же лицо! — потрясенно признал он, чувствуя некоторое благоговение. — Если бы не цвет волос, можно было бы сказать, что портрет писался с тебя.

Амирель же не находила особого сходства. Перед ней была властная, умная, много повидавшая немолодая женщина. Нет, выглядела-то она как девушка и была невероятно хороша, но выражение мудрых усталых глаз выдавало ее истинный возраст. Куда ей, слабой и боязливой простолюдинке, равняться с этой великой правительницей?

Отрывая ее от созерцания портрета, из амулета пришла волна какого-то непонятного чувства, что-то вроде рабского признания повелительницы. Камень узнал свою настоящую хозяйку?

Амирель попробовала на этой волне подчинить себе амулет и в ответ получила холодную волну негодования. Интересно, а как себя ведут два оставшихся в Терминусе осколка? Так же издеваются над своими владельцами или подчиняются им?

Налюбовавшись на портрет и его живое воплощение, Торрен отвел Амирель обратно в свои покои, а сам отправился снимать полученное потрясение к фаворитке. Он не ожидал, что лицезрение королевы вкупе с так похожей на нее его избранницей настолько выбьет из колеи, что ему немедленно понадобится облегчение.