Экономка тайного советника - Дия Семина
Царское семейство выдохнуло с надеждой и облегчением, и возможно, что пара дней в лихорадке пойдёт непослушному царевичу на пользу.
Только душевное спокойствие сконфуженно попыталось вернуться на «место» и позволить уставшему царю пойти на покой, ведь утренние дела никто не отменит, как адъютант доложил о прибытии Олега Осиповича Курского с экстренным, весьма секретным докладом.
— Ну что же, зовите, второй час ночи, самое время выслушать доклад от Тайной канцелярии.
Почти час, уставший, почерневший Курский рассказывал всё, что сегодня случилось с ними, не забыв упоминать отравление Новиковой тем-же ядом и маленькие подвиги Ульяны. О цветах в комнате Орлова, и точно таких же цветах в гримёрке Ноэль Бонье. Он рассказал всё и добавил, что неожиданно в Тайную канцелярию нагрянули люди прокурора, с обвинениями певицы, якобы она отравила Натали и Алексея. Но мадам Бонье клянётся, что даже не знакома с молодыми людьми.
— Ваше Величество, я сожалею, но завтра может разразиться скандал, потому что Разумовский подозревает не певицу, а посла Германии и жену прокурора Августу Вальц. У них есть пособники, и Бонье одна из них, а ещё госпожа Рихтер в Институте, и, скорее всего, в каждом ведомстве свои люди. Что касается ужасного отравления канцлера, то модам Бонье всё делала осознанно, и князь Орлов пострадал не по своей прихоти. Его действительно одурманили, не случайно и ни за один раз, это долгий, планомерный процесс убийства, одного этого достаточно для весьма резких действий, о которых я не смею даже упоминать. Однако, если Его сиятельство канцлер достаточно окрепнет и сможет дать показания, плюс показания Ульяны Павловны Савельевой и факт отравления царевича. Огромное дело получается.
Царь встал из-за стола и несколько раз прошёл из угла в угол. Ночь будет бессонной, эти бумаги он прочитает несколько раз и после выслушает самого Разумовского, а, возможно, и Орлова. Но сейчас остался один вопрос:
— Вы действительно уверены, что эта девочка настолько чиста и сильна?
— Клянусь своей жизнью! — не задумываясь ответил Курский.
Царь улыбнулся, пожал руку советника и приказал отдохнуть. А завтра на доклад вызвать первым, а точнее, на высочайший допрос предстоит вызвать прокурора, его семья давно вызывает некоторые вопросы, пришло время их задать…
Глава 58. Пассаж
Разумовский приехал во дворец князя Орлова в первом часу ночи, усталость давит на разум, тело, и даже на способность мыслить о самых простых вещах, не сразу понял, зачем он тут, когда кучер открыл дверцу кареты.
Возможно, стоило отправиться домой, отдохнуть и утром приехать. Но появилось тревожное ощущение, что Ульяна сейчас нуждается в его помощи.
— Правда, от меня помощи не дождёшься. Если бы не магическая работа, может, и смог бы, а так…
Прошептал сам себе, глядя в зеркало, пока заспанный лакей забрал пальто и фуражку.
— Ваше сиятельство, а может, чаю? — старик вдруг опомнился, вспомнив, что кроме него, в доме сейчас все спят.
— А было бы чудесно! Вот в этой столовой маленькой подай, и после я пойду к князю.
— Слушаюсь, чай готов, себе сделал, сейчас и вам принесу, располагайтесь у камина, согрейтесь, всё-то вы в трудах, ох! — по-простому прошептал лакей и ушёл за подносом.
Разумовский сел в креслице, и через несколько секунд перед ним уже появились чашка на блюдце, сдобные печенья и джем, как по мановению волшебства.
— Ой! Нехорошо, зря я вас разбудил?
— Это я уснул? Надо же, а уж было подумал, что чудо, ничего нет и вот уже сервированный стол. Всё хорошо! Благодарю! Чай выпью, иди спать, я всё сам.
Старик поклонился и вышел.
Разумовский действительно удивился, только присел на кресло и сразу уснул, да так крепко, что только пугливое прикосновение старика заставило очнуться.
Стряхнул с себя мысли, быстро выпил чай и съел печенье, тело немного ожило. Появилось ощущение, что он успел надышаться ядом, вот и результат.
Его сегодня поразил Курский, надо же, насколько прозорливый, не так талантлив в магии… Но его дети будут гораздо талантливее, если Олег Осипович выберет достойную жену.
В этот момент защемило сердце. Неожиданно как-то.
Поток мысли вынес его на остров боли.
Только хотел подняться и пройти в спальню Модеста Сергеевича, но снова сел, налил из фарфорового чайничка чай и сделал глоток.
Его боль — гибель жены. Беременная Ольга Николаевна прогуливалась по улице, и каким-то непостижимым образом на них налетела неуправляемая карета с испуганной четвёркой лошадей.
Мгновенная смерть. В тот момент, казалось, невозможным пережить весь ужас случившегося. Но он пережил, даже больше, чем думал. Уже семь лет прошло, а события, как вчера перед глазами.
Дело расследовали, оказалось, что есть заказчики, коней испугали магическим воздействием, скинув кучера с облучка, тот тоже получил увечье. Но почему твари не пришли к нему, а отомстили так подло, убив жену и не родившегося ребёнка…
Чашечка звонко стукнула о блюдце, дрожащая рука выдала волнение.
То трагическое признание Ульяны, что она видела жизнь какой-то Юлии, показалось ответом на его запрос. Достоин ли он? Сможет ли он защитить её, если не смог защитить жену?
Если что-то случится с Ульяной, то он себя уже вообще никогда не простит. Как несостоявшийся мужчина пустит себе пулю…
На этой пагубной мысли встряхнулся, нельзя так думать, это преступление.
— Если Ульяна хотя бы намекнёт, то я упаду в ноги царя и буду умолять о разрешении жениться на ней, путь незнатная, но, чтобы наши дети всё же унаследовали мой титул и состояние. Это моё единственное желание.
Прошептал вслух, поднялся и поспешил навестить больного и его маленького магического лекаря.
Дверь в комнату приоткрыта, кто-то закрыл форточку, теперь тут свежо, тепло. Пришлось зажечь свечи, чтобы увидеть невероятную картину.
Канцлер лежит на боку и кажется, что он совершенно здоров, но слегка уставший, рядом спит Ульяна. В платье и толстых шерстяных носках, одной рукой обнимает книгу. Милая, беззащитная, князь Орлов одной рукой держит её за запястье и улыбается во сне.
И вдруг Модест Сергеевич прошептал во сне:
— Юленька, только умоляю, не оставляй меня. Пусть не вместе, но мы родные, ты моя родная, Юль, это навсегда…
Разумовский от неожиданности сел в кресло, его разум сломался об этот пассаж.
