Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
Весёлый настрой не покидал легкомысленного супруга, даже когда пришёл его черёд облачиться в женский наряд, не такой богатый и яркий, как у «Фрейи», но, тем не менее, достойный сопровождавшей её подружки. Настоящая Ванадис, хохоча, надела на Тора прекрасное ожерелье, с которым почти никогда не расставалась, отдала ему и пару драгоценных перстней со своей руки. Правда, лишь один из них налез рыжебородому асу, и то только на мизинец, так что Локи пришлось одолжить ему и своих колец. Затем богиня, как могла, подпоясала Тора украшением из золотых звеньев, приладила ему на голову покрывало из почти непрозрачной ткани, чтобы скрыть густую бороду и свирепые глаза, а поверх торжественно опустила венок цветов. Я не сдержалась снова, захлебнулась смехом.
— Что за дерзкий мальчишка?! — взревел, наконец, громовержец, только сильнее раззадоривая и Локи, и меня. Я закусила губу, чтобы сдержаться, но даже боль не могла охладить моего веселья. Я даже не могла сказать, что нравилось мне больше: чудный наряд невесты, её низкий хриплый мужицкий голос или тот факт, что наивный бог и впрямь не сумел узнать меня за простой одеждой и деланной покорностью.
— Самый сообразительный среди моих подчинённых, — с улыбкой ответил повелитель, наклонив голову, чтобы и ему Фрейя помогла преобразиться. Прекраснейшая из богинь опять окинула меня взором, уже более любопытным и внимательным, и обо всём догадалась. Я видела это по её сверкнувшим глазам, по хитрой заговорщицкой усмешке. — Он поедет с нами. Нужен же Ванадис слуга? Не сопи так грозно, я ему доверяю. Мальчишка нам подыграет.
Тор хмыкнул, но спорить не стал. Асы распрощались с розовощёкой богиней любви, и мы отправились в путь. Солнце уже начало подниматься над Асгардом, и настало время выдвигаться. Особенно, если мы стремились не привлекать к себе излишнего внимания. В условленном месте Локи и Тор разделились — громовержцу не дозволялось проезжать по Биврёсту, ибо он и его колесница были так тяжелы, и от них подчас исходил такой жар, что верховные боги опасались, как бы могучий сын Одина не разрушил чудесный мост. Мы с повелителем направили коней в объезд, по длинному пути, держась в тени высоких стен крепости асов, и попались на глаза лишь Хеймдаллю, который проводил нас сухим и сдержанным кивком головы. Мы проскакали по радужному мосту, не задерживаясь, чтобы в обговорённый час встретиться с Эку-Тором.
Когда мы воссоединились снова, бог обмана придумал новую хитрость: нашептал мудрёное руническое заклятье над козлами, впряжёнными в колесницу громовержца, и те обратились в крупных грациозных кошек, которые обличали свою прекрасную владычицу. Когда козлы блеяли, окружающим слышалось мелодичное мяуканье или предупреждающее шипение. Цокот копыт заменила бесшумная поступь лап. Лишь только колесница грохотала, как прежде, что легко объяснялось неровной и трудной дорогой, которая по мере приближения к Йотунхейму становилась всё более гористой. Путь выдался долгим и утомительным, но я держала рот закрытым, не жаловалась, не напоминала о себе, только старалась отвлечься, занимала себя лицезрением прекрасных лесных массивов, горных просторов и, конечно, своих прекрасных «спутниц». Тогда я ещё не догадывалась, какие опасные приключения поджидали меня в краю великанов.
Глава 17
Жилище Трюма превзошло мои самые смелые ожидания. Грубо высеченное в камне, оно вгрызалось в горную гряду пастью волка и поражало воображение своей мощью, незыблемостью и единением с природой. Мы пробирались сквозь густые заросли леса — голодные, уставшие и замёрзшие. Ветви хлестали по лицу, кололи множеством крошечных иголок наряду с царапающими щёки снежинками. Снег лежал повсюду, укрывая каменистую почву белым полотном. Наконец-то мне довелось увидеть его своими глазами, коснуться, узнать, каково это, когда холод обжигает руки. Как и всё сущее, снег оказался чудом природы, миротворчества, но уже через четверть часа, продрогнув до конца, я утратила к нему свой живой интерес.
Локи не лукавил, когда говорил о трудностях, когда рассказывал про суровый край турсов. Страна великанов встречала нас без всякого расположения, без пощады и жалости, и я не могла представить, как вообще можно выжить в этом мире, особенно без семьи и племени. Я начинала догадываться, что сделало мужа таким несгибаемым, закалило его характер. Я украдкой взглянула на бога огня. В Йотунхейме он утратил свой неизменный беспечный и весёлый настрой, стал серьёзным, собранным. Точно такое же сосредоточение читалось и на лице Тора, с которого тот отбросил покрывало, чтобы видеть дорогу перед собой. Как бы забавно они оба ни выглядели, улавливалось в выражении их глаз нечто такое, что и меня заставляло насторожиться.
Хотя наше путешествие проходило без неприятностей и злоключений, ледяной край не молчал, не давал расслабиться. То и дело в стороне слышался далёкий вой, то заунывный, то жалостный, то утробный. Иногда ветер приносил шум драки, грязные ругательства, запах крови и пота. Приходилось сворачивать или делать петлю, чтобы не найти новых «приятных» знакомств. Две женщины и мальчишка-слуга представляли собой лёгкую и заманчивую добычу. И хотя по меркам Асгарда обе «асиньи» отличались высоким ростом, крепким телосложением и завидной силой, среди великанов они казались маленькими и хрупкими, так что вполне могли сойти за девиц. Я же в их глазах, наверное, и вовсе оказалась бы ребёнком.
Я дрожала всем телом и зябко куталась в простой шерстяной плащ, изо рта вырывались клубы пара, и я тоскливым взглядом провожала покидавшее меня тепло. С завистью отметив, что у моих «господ» на плечах густой мех, я догадалась, что Локи всё ещё казнил меня за упрямство и своенравие. Я простила ему то, что вынуждена была стать слугой: в конце концов, я выделялась стройностью и грацией подле двух других «асинь», так что роль слуги меня даже развлекала, но вот обречь госпожу на леденящий холод, когда в том не было необходимости, казалось мне насмешкой уж слишком жестокой. Впрочем, супруг всегда отличался своеобразным и изощрённым представлением о воспитании тех, за кого был в ответе.
Увидев жаркий оранжевый свет многочисленных факелов, освещавших мрачное обиталище Трюма, я вздохнула с облегчением, лелея надежду отогреть задубевшие конечности. С коня я спрыгнула с позорной неловкостью, хотя верховой езде обучалась с раннего детства, — застывшие от холода ноги почти не подчинялись мне. Я взяла под уздцы своего коня, свободной рукой вела жеребца, на котором Локи уже восседал, перекинув ноги на одну сторону, словно неуверенная в себе девица. Я не переставляла удивляться, с какой непринуждённой ловкостью ему удавалось принимать на себя всё новые роли, ни одна из
