Ложь и прощение - Анна Кир
Раньше меня это сравнение раздражало. Твёрдая ассоциация с псом на поводке сформировалась, когда судьба свела нас вновь спустя года. Но теперь… не знаю, желал ли я избавиться от этой связи или её укрепить. Чтобы Софи точно никуда не исчезла. Раньше мне был известен ответ, а сейчас я понятия не имел, чего хочу на самом деле.
Огонь в камине затух. Подкинув дров, я наблюдал за тем, как он разгорается заново. Искры перекинулись на кору, из неё повалил дым, затем неуверенно и робко вспыхнул первый язычок пламени и угас, потом второй и третий. Голодный огонь охватил сухое дерево, оно затрещало, поедаемое сантиметр за сантиметром.
Девушка в постели шевельнулась, перевернулась на другой бок, сбросив куртку, которую использовала вместо одеяла, и снова засопела. Я присел рядом, ощутив, как прогнулась кушетка под весом, услышав, как скрипнула её деревянная основа.
Софи спала, согнув ноги в коленях. На спальном месте она помещалась с трудом, я бы и вовсе не смог тут уснуть из-за роста, разве что сидя.
Девичьи ресницы дрогнули, затрепетали. Она разлепила веки и сонно моргнула.
— Ты пришел, — шепнула, протянув пальцы к моей руке, положила свою ладонь поверх моей ладони. — Почему ты не у себя в лавке? Матушка разозлится.
Я горько усмехнулся, осознав, что Софи попросту не до конца проснулась. Её взгляд медленно сместился с моего лица на окружающее пространство, меж бровей залегла складка. Морщинок стало больше, они обозначились и на лбу. Понимание мелькнуло в зелёных глазах.
— Мне не спится, — почти не соврал я, решив не посвящать её в ссору с Люсией, они без того не ладят.
Она одернула руку.
— И поэтому ты решил прокрасться в мою комнату среди ночи? — В голосе я уловил осуждение. — Очень воспитанно.
— Я и раньше так делал, ты не жаловалась, — хмыкнул я. — Ты не спутала меня с Чарли? Кстати, заметь, не я в итоге поступил как ублюдок.
— Я никогда вас не сравнивала, — закатила глаза Софи, усаживаясь.
Её плотные косы расплелись, крупные кудри свободно спадали на грудь и талию. Я придвинулся, не сдержавшись, тронул упругое колечко, накрутил на палец под её удивленным взглядом. Посмотрел прямо в глаза, разглядывая светлые прожилки цвета молодой травы на болотной радужке, а сразу после обнял, прижавшись носом к виску. Она шумно и глубоко втянула ртом воздух.
— Джо?
— М? — промычал я, вдыхая знакомый аромат. Мелисса, ромашка и совсем немного мыла.
— Что нам делать? — Если бы я только знал, непременно бы поделился с ней первой. Но ответа не было. И кто знает, когда это изменится. — Мне страшно, — прошептала девушка. — Очень, очень страшно, — её голос сорвался на последнем слове, задрожал. Пальцами я огладил её лопатки, зажмурился.
— А я говорил, что затея дурацкая, — фыркнул в волосы и немного повернулся, чтобы опереться подбородком о её макушку.
Софи откинула голову, прислонив щеку к моему плечу.
— Ты был прав. Ты часто бываешь прав, — отозвалась она, выводя узоры на ткани моей рубашки.
От этих невинных прикосновений меня пробрала дрожь. А еще вернулось желание. Оно тлело в груди, разгораясь сильно и ярко, как недавно пламя в камине.
— Я всегда прав, — сказал нарочно излишне самодовольно и тут же почувствовал тряску женского тела под боком. Испугался даже, но оказалось, что она просто смеется. — Эй! Вообще-то это так.
— Шут, — острый локоть столкнулся с моими ребрами.
Я запустил пальцы в густые темно-русые с рыжиной волосы, зарылся в них. Немного спутанные. Густые. Мягкие. Не то что мои — жесткие и торчащие во все стороны.
Софи дрогнула, когда я легонько погладил кожу на затылке, зажмурилась, словно ей было и приятно, и щекотно одновременно.
— У тебя подбородок слишком твердый, — лениво пожаловалась девушка, развернувшись.
Её искусанные от переживаний губы приоткрылись. Заметив мое внимание, она смутилась. Смущение окрасило щеки в розовато-алый. Ей очень шло. И румянец, и стыдливое желание, сокрытое за опущенными ресницами. Даже чужие вещи поверх хрупкого тела. Слишком красивая. Порой грубая. Порой безрассудно смелая. А еще открытая.
Забавное наблюдение: её всегда было «слишком» в моей жизни. И никогда «достаточно».
* * *
София
В его взгляде я видела откровенное желание. Острое. Горячее. Красноречивое. Так не смотрят на подругу, так смотрят на женщину. И от этого взгляда мне становилось горячо, будто залили кипяток прямо в вены, а затем пустили по ним же ток. Мелкие импульсы били кончики пальцев, кололи сердце, заставляя его колотиться в груди с безумным темпом.
За шуткой — ласковое касание, за ухмылкой — намек, обещание большего. Я до сих пор помнила его тело на моем, крепкие мышцы под ладонями, теплую кожу и плетение причудливых узоров от скул до самого пояса. А еще помню наше дыхание, слившееся воедино, вдохи, выдохи, сбивчивый шепот, биение сердец, смешавшийся соленый пот и вкус чужой слюны на языке. Вкус. Запах. Голос. И пульсирующая в мозгу мысль: это помешательство.
Когда я посмотрела на Джо, как на парня? Когда он превратился из дворового шута в того, кого я так неистово желаю? Когда проник в мои мысли? Когда это произошло? Или так было всегда. Не знаю. Не желаю знать.
Он будил во мне нечто незнакомое, то, чего я не ощущала раньше. Безумный азарт, предвкушение вкуса темной силы на языке, горечи Грани, проникающей в самые уголки светлой души. Искушал, манил, притягивал.
И я поддалась порыву — подалась навстречу, когда он потянулся ко мне. Губы на моих губах: пухлые и шершавые, влажные от слюны. Пальцы, ласкающие шею. Сбивчивое дыхание. И его хриплый шепот.
— Знаешь, на этой кушетке жутко неудобно.
Я заморгала часто, когда он отстранился, поднялся. На секунду подумала, что уйдет, бросит одну вот так. Не ушел. Потянул меня за
