Конфидент - Ксения Викторовна Мирошник
– Отчего вдруг тебе понадобилось исправлять все? – с подозрением прищурилась Сиенна.
– Эти годы и для меня не прошли бесследно. Я тоже многое потерял. Но моя глупость лишила Итана дома, близких, уважения окружающих. Я тоже сыграл во всем этом немалую роль. А ведь рувимы призваны служить людям и существам, живущим в Дриэне. Наш долг помогать им, и уже в последнюю очередь подпитываться их эмоциями.
– Подпитываться? – переспросила я.
– Именно, Этель, подпитываться. Чувства, что вы транслируете в мир, насыщают рувимов, делают их сильнее, могущественнее. Находясь рядом с Итаном и Беккой, я приумножил свою магию, но стал одним из тех, кто уничтожил Алададриэн. За силу и мощь всегда нужно платить. Таков закон природы.
– В твоих словах есть разумное зерно, Шуст, – сказала Сиенна, – но мне все равно трудно поверить в твою искренность.
– Алададриэн был и моим домом! – порывисто выпалил рувим. – Я тоже был там и тоже ничегошеньки не сделал, чтобы остановить разрушение нашего мира! Пусть я не кричу на всех углах о морали, но и мне недостает ласковых рассветов на горе Аунедис.
В словах Шуста слышалась горечь. Возможно, Сиенна права, и доверять рувиму было бы опрометчиво, но что-то было в его словах и намерениях. Что-то такое, что вызывало сочувствие и заставляло проникнуться если не доверием, то чем-то смутно похожим на него.
– Путь на Аунедис тебе закрыт. Старейшины изгнали тебя за помощь Итану, – напомнила Сиенна. Она не хотела его унизить, лишь констатировала факт, как мне показалось.
На какое-то время между ними возникла зрительная борьба. Они оба испытывали довольно сильные эмоции, что было заметно и без дара эмпатии.
– Ладно, допустим, что ты действительно готов помочь, и в твоих помыслах нет ничего скрытого, – сохраняя настороженность, сказала Сиенна. – Что ты предлагаешь? Что советуешь?
– Вы должны изучить законы Алададриэна. Должны найти лазейку.
– А она есть? – В образовавшейся после его слов тишине мой голос прозвучал хрипло.
– Должна быть. Своды законов меняются со скрипом. Нам нужны самые древние. Те, в которых говорится о взаимодействии существ с людьми. Они не изменились по сей день. Ввиду отсутствия в Дриэне людей о них просто забыли.
– И что они нам дадут? – поинтересовалась я, искренне этого не понимая.
– Возможно, там ты найдешь способ попасть в Дриэн, а может, и на суд. Иногда один и тот же закон можно толковать по-разному. Все зависит от того, под каким углом ты на него смотришь. Не хотите действовать тайно? Попробуйте воспользоваться законными методами. Тогда и совет не в силах будет что-либо сделать.
В комнате образовалась тишина. Каждый обдумывал слова Шуста, каждый пытался в них поверить. Даже он сам. Я обратила взволнованный взор на Сиенну, меж бровями которой залегла глубокая складка. Она размышляла, и на какое-то мгновение мне показалось, что всерьез.
– Древние законы не стоят на полках в нашей библиотеке, Шуст. Эти книги недоступны. Тем более те, что сейчас не используются. Как ты предлагаешь до них добраться? – строго спросила Сиенна.
– Я могу попытаться проникнуть в архив библиотеки.
– Ты, видимо, совсем обезумел, – рассмеялась Сиенна, но заметив, что рувим не разделяет ее настроения, быстро прекратила веселье. – Ты что, серьезно? Архив расположен в здании магического совета! Как ты собираешься туда проникнуть?
– Я же говорил, что Бекка и Итан здорово увеличили мои силы, а учитывая, что я тоже был в опале все эти годы, растрачивать их у меня попросту не было возможности, – грустно усмехнулся он.
– И все же конкретнее можешь сказать? – не сдавалась Сиенна.
– Я могу стать тенью, если помнишь, – пожал плечами рувим. – Пройти в архив не станет проблемой.
– А что же станет? – прищурилась я, чувствуя какой-то подвох.
– Проблемой будет прочитать ту часть, что относится к Аладе. Ее осилит только человек.
– Только не говори мне, что хочешь взять с собой Этель! – взвизгнула Сиенна. – Я не отпущу ее с тобой!
– Это единственный способ, – ответил Шуст.
Я слушала их разговор и не понимала, почему мы, если рувим может взять меня с собой, не можем проникнуть на заседание суда без всяких сложностей, и спросила об этом Шуста.
– Не так все просто, Этель, – сердито ответил рувим. – Здание суда хорошо охраняется, как и башня. Там на всех входах такие мощные заклятия стоят, что почти никому не под силу их одолеть.
– А здание совета не охраняется? – недоверчиво спросила я.
– Охраняется, – кивнул Шуст. – Так же хорошо. Только в здание совета я знаю тайный путь. Мне показал его Экрен. Точнее, нам всем показал его Экрен, которому в свою очередь поведал о нем Брион. Иногда, во время очередного кутежа, мы пользовались им, чтобы проникнуть на какой-нибудь тайный совет или чтобы украсть документ из архива, а потом наблюдать за его суетливыми поисками. Мы всегда возвращали их на место спустя какое-то время. Это было всего лишь шалостью.
– И Брион не догадывался? – спросила Сиенна.
– О нет, Экрен лишил его воспоминания об этом, – скривился рувим. – Это был первый и последний раз, когда юноша воздействовал магией на брата. Он сделал это только ради того, чтобы защититься, когда Брион начал что-то подозревать.
– Экрен был значительно сильнее своего брата, – задумчиво пробормотала Сиенна, которая, видимо, пыталась уложить в голове рассказ рувима. – И все равно это очень опасно. Этот ход теперь тоже может охраняться. Прошло четыреста лет! И сколько сил тебе понадобится, чтобы проникнуть туда, где обитает безграничная власть Дриэна, да еще и человека прихватить?
– На это у меня хватит сил, Сиенна. Возможно, только на это.
– Зачем? – вновь не поверила ему эльфийка.
– Ради одного рассвета.
– Не слишком ли высока плата?
– Сейчас все переменилось, Сиенна. Мы поставили на кон все, что у нас есть. Это единственный шанс хоть как-то изменить то, что мы натворили. Жить как прежде уже невыносимо. Теперь каждый наш шаг это риск. Каждое слово опасно. И мы либо изменим все, либо погибнем в стенах башни. Любой исход избавит нас от постылого существования.
– Ты надеешься, что старейшины простят тебя? – спросила Сиенна.
– А кто бы не надеялся? Ты разве не хочешь на сочные луга Дриэна? Не жаждешь тяжелых капель дождя на лице? Не серых и унылых,
