Леди Малиновой пустоши (СИ) - Шах Ольга

— Дед из Пустоши проснулся. У него сильное колдовство. Не пробьетесь вы теперь в Пустошь. Он древнюю защиту замка поднял.

— А, так это колдовство? А ну-ка, переколдуй все назад! А то ишь, ещё поперек мне делать будут! Я здесь хозяин!

Брауни вздохнул ещё раз.

— Не получится, хозяин! Дед сильней меня намного, он самый старый среди нас во всей округе, знает много! Да и я ж говорил, не по этой части я!

У лэрда уже глаза налились кровью, как у быка, от ярости. Он не мог принять того, что не выходит так, как ему хочется, что не боятся его больше, перечить смеют. Да вот хоть эта нечисть наглая, возражать посмела и кому? Ему, лэрду Мак-Дональду!

— А раз не можешь, так проваливай отсюда, чтоб духу твоего тут не было! Я сам все лучше всех сделаю!

Этот, полный ярости, крик сопровождался мощным пинком сапога прямо в живот несчастному брауни. Он отлетел к стене, скорчился и затих. Пьяный лэрд вышел во двор, прошел в конюшню, не найдя там конюха, сам, как попало, нахлобучил седло на своего коня. Сил, чтобы затянуть подпругу, уже не хватило, и он, махнув рукой, взгромоздился на коня и поехал, как ему казалось, восстанавливать справедливость и ранее существовавшие порядки.

Тем временем, брауни, очнувшийся после мощного удара ноги лэрда, поднялся на дрожащие от боли ноги, и медленно двинулся на выход из дома. В руках у него невесть откуда появился узелок с пожитками. В глазах стояли слезы обиды и непонимания, и немного страха. Он не понимал, за что его ударили и выгнали, он же старался, как умел! И боялся стать бродячим брауни, полубезумным, злобным существом. Он не хотел быть таким, ведь он всегда жил с людьми, смотрел за их садами — огородами, он вовсе не кухонный брауни или по дому мастер или лихой колдун. Он просто огородник. Выйдя из замка, Лар побрел, куда глаза глядят.

Лэрд Мак-Дональд, лихо, проскакав по двору, выехал из ворот, двинулся по мосту через ров с застойной, зелёной водой. Ров не чистили давно, поэтому он был мелкий и с вонючей, болотной водой. От всех его подпрыгиваний и ерзаний в седле, от нетерпения наказать его "обидчиков", подпруга окончательно ослабела, седло сползло на бок коня, и лэрд, взмахнув напоследок руками, мешком свалился с коня на мост. А там, то ли сам не удержался на краю, то ли конь нечаянно толкнул его копытом, но оказался он в этом рву, под мостом, где и увидели его через несколько дней. Никто не стал разбираться в его гибели, так же, как и горевать по нему.

Глава 32

Если честно, то открывала двери гончарной печи я с колотящимся сердцем и мгновенно вспотевшими руками. А кто не волновался бы на моем месте? Ведь в первый раз я делала все полностью самостоятельно, без контроля опытных мастеров, которые в любой момент подскажут или помогут исправить огрехи. К тому же, все операции выполнялись в самых кустарных условиях, без точных приборов измерения температуры, влажности и прочего, но хватит оправдываться, накосячила — значит, это только я накосячила и больше никто. Вытащили поддоны с обожженными изделиями мы вдвоем с Иннис, одна бы я их и не удержала. Аккуратно выставили готовую посуду на стол и приступили к осмотру. После обжига посуда приобрела белый цвет, но не слишком чистый, немного с сероватым оттенком. Глазировка исправит этот недостаток, конечно. После тщательного осмотра этой партии, пришлось сделать вывод — брак есть! У одной чайной чашки повело ручку и верхнюю кромку, у плоской тарелки вместо ровного круга по форме вышел овал. Но я ожидала брак, так что не была особо и огорчена. Даже вполне приемлемо по количеству, два изделия на всю партию — это норма.

Роспись обсудили с Иннис, решили остановиться на традиционном голубом и синем цветочном орнаменте с небольшими оттеночными тонкими штрихами черного и белого цвета. Поливу я сварю, когда роспись будет полностью готова. А пока Иннис занята этим, я попытаюсь изготовить сразу два комплекта столовых сервизов, таких, как я помню по своему детству. Тогда показателем достатка в семье было наличие в серванте полного обеденного сервиза, у семей побогаче это был "Мадонна" производства ГДР, у семей с меньшим достатком — просто изделия обычных советских фарфоровых заводов. Помнится, что там обязательно была здоровая такая супница, куча салатников, селедочницы, тарелки всех размеров и назначений. Вот и я задумала сделать такие. Один обязательно оставлю себе, на остальное буду искать покупателей… и как мне кажется, вряд ли я смогу найти на него покупателей на ближайшем рынке. Опять надо будет думать. Скоро голова квадратной станет от всех раздумий.

Сегодня Иннис будет только наносить контуры будущего рисунка самым тонким из имеющихся у меня простых карандашей, точнее, даже огрызком карандаша. Вот, ещё одна проблема — где брать подходящие грифели. Опять к монахам? Хотелось бы избежать встреч с преподобным, но, видно, не судьба. К работе над штрихованием я предложила привлечь и Юну и Бернис. Есть брак, пусть учатся.

К нашему удивлению, Юна не проявила особого интереса к искусству матери, довольно равнодушно вертела в руках бракованную чашку, не понимая, что с ней делать. Иннис, вздохнув, призналась.

— Юне больше нравится шить. Она из совсем крошечных лоскутков таких нарядов нашила своей кукле! Может, стоит дать ей возможность делать то, что ей нравится? Вдруг у нее будет получаться?

Тут я с ней была согласна. Возможно, у нас растет будущая Коко Шанель? Надо поискать в кладовой ткань попроще и дать девочке, пусть попробует сшить себе что-нибудь, тогда и решим — стоит ли ребенка в этом направлении продвигать.

А вот Бернис, не отрываясь, следила за руками Иннис, что и как именно она делает, и пыталась повторить на выданной ей тарелке. Нельзя сказать, что получалось все хорошо прямо с первого раза, но девочка упрямо стирала неудачные штрихи и начинала все заново. В общем, упорства ей не занимать. Это хорошо, художнику — керамисту и нужно упорство, тщательность и усидчивость. Пока девушки занимались художеством, я гоняла на гончарном круге те изделия, которые имели объем — супницы, салатницы. Плоские изделия изготавливаются методом заливки по формам. Чайные сервизы оставила на следующий раз. Если все получится, то мы опередим веджвудский фаянс и фарфор века на полтора. Хотя в этом мире вполне может быть, что и не будет такого производства в Веджвуде, а будет именно в Малиновой пустоши…

Вечером, перед сном, Кузьма мне сообщил, что получил весточку от брауни Мак-Коннея. Наши охранники отбыли вчера утром из поместья в количестве пяти полных семей и девяти одиноких охранников. Прибудут не ранее, чем через десять дней, а то и позже, с таким обозом, это неудивительно. Передал Кузя и мою просьбу, как там лэрд отнёсся к моему презенту. Брауни обещал все разузнать и передать новости чуть позже.