Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль
— Дело серьёзное, — продолжает генерал, — и я не прошу тебя рисковать просто так. Каждый должен получать вознаграждение, достойное его стараний. Я смогу отплатить за верность. Если ты поможешь мне и будешь хранить молчание, я сделаю всё, чтобы ты мог видеть её чаще.
Я смотрю на генерала. Даже не моргаю. Не думаю ни о чём. Не могу схватиться ни за одну мысль, пока вдруг в сознании не звучит женский голос: «Тебе это не нужно»; «Ради чего ты хочешь нарушить наш уговор?»; «Ты знаешь, что будет означать твоё сотрудничество с Бронсоном. Любое. Не изменяй традициям, которые сам же создал: они не раз выручали тебя. Если ты решил провернуть хоть одно дело с генералом, то знай, что для тебя это равнозначно самоубийству. Помогать его организовывать не стану»; «Пообещай, что не будешь ничего делать». Голос Ребекки утихает, и я вспоминаю собственный ответ: «Обещаю, что сам не буду стремиться что-либо предпринимать».
Раскат грома напоминает мне о том, что время идёт, а моё окаменевшее тело не слушается: руки висят вдоль туловища, ноги кажутся ватными, пересохший язык медленно и неохотно отлепляется от нёба, когда я наконец откликаюсь на слова генерала:
— Заманчивое предложение. Хорошо бы узнать, о чём вообще идёт речь.
Вспышки молнии продолжают озарять комнату, и в их мимолётном свете видно, как коварно искажается лицо Бронсона.
— Долгое время Третьему крылу было запрещено участвовать в самых соблазнительных экспедициях, — говорит он хитро, а я пытаюсь сосредоточиться.
Что это? Поиски новых миров? Попытка отправить корабли с людьми дальше в космос? Возможны сотни вариантов.
— Если нам и удавалось принимать участие в операциях, то трофеи оказывались в наших руках очень редко и в таком виде… — генерал замолкает на несколько секунд, а затем, усмехнувшись, продолжает, — мягко сказать, плачевном. В основном, мы получали только образцы. После того, как их изучал Эпицентр.
Новейшие технологические разработки. Но какие? Если бы речь шла о роботах нового поколения, моя интуиция не твердила бы мне о скрытой опасности, солнечное сплетение не скручивало бы от спазма.
— Этот эксперимент вернёт нам статус, — продолжает Бронсон, а в моём сознании эхом разносится слово «эксперимент».
— Я даже не думал, что у них так ярко горят рисунки на теле, — усмехается генерал, но в голосе нет восхищения — скорее презрение и шок.
— Светлячок — неплохое название, — фыркает генерал задумчиво. — Насекомое, — растягивает он слово, как будто наслаждаясь. — Хорошо звучит.
Светлячок.
Меня пронзает догадка. Так бывает, когда пытаешься вспомнить какое-то слово, оно вертится на языке, но поймать его никак не получается…
— Чёрт их знает, как они подыхают, — продолжает Бронсон озабоченно.
В моей голове почти раздаётся щелчок.
Сердце уходит в пятки на несколько долгих секунд. Вспышка молнии ярко озаряет лицо Бронсона, и в его потемневших глазах я вижу себя самого — шокированного, напуганного, как мальчишка, который живёт глубоко во мне.
А потом я чувствую, что задыхаюсь.
«Самые соблазнительные экспедиции» — возвращение на Землю. «Трофеи» — люди с планеты. «Плачевный вид» — это убитые солнечные люди.
Я думал, слухи о светлячках — бессмысленная болтовня. Но это не плод воспалённого сознания. Вероятно, они действительно существуют — люди, которые выжили после глобальной катастрофы…
И одна из них в Бункере генерала.
На краю сознания звучат слова Коди: «А вдруг они были на Земле?..» Наверняка он даже не представлял, что такое возможно…
— Я хочу изучить этих существ, — продолжает Бронсон, а я с трудом делаю неглубокие вдохи, чтобы не задохнуться совсем. Голос генерала с трудом достигает моего сознания, словно я вдруг оказался под водой. — Если оно сдохнет, у меня ничего не получится. Ты привёл объект в чувство. Помоги моим людям выяснить, чем он отличается от нас, как подчинить это своей воле, как проследить, чтобы оно себя не грохнуло. В случае, если ты справишься и внушишь мне доверие, то станешь причастным к тем, кто наконец изменит расстановку сил на космической станции.
Поток слов генерала поднимает в моей душе настоящую панику, и даже маленькие вдохи делать нестерпимо трудно.
— Итак, мне нужен учёный, — не унимается Бронсон ни на секунду, и краем сознания я понимаю, что это отличный знак, ведь генерал не видит, в каком состоянии я нахожусь, или же это я его умело это скрываю, что прямо сейчас кажется настоящим чудом. — Мне нужен учёный, который умеет хранить тайны и может быть солдатом, способным выполнять приказы. Как думаешь, справишься?
«Я?»
Если не подойду ему, сможет ли он от меня избавиться? Он знает, чей я сын, так что вряд ли это будет просто. Но возможно — или нет?..
В ушах звенит, и вдруг голос генерала звучит так громко, будто я вынырнул из воды:
— Ты мой должник, не забывай.
— Вы напоминаете мне об этом так часто, что даже амнезия мне бы не помогла, — выпаливаю я против собственной воли, смутно осознавая, что Бронсон может и наказать меня за дерзость, однако он лишь глядит хитро и весело, а потом смеётся гулким злобным смехом, какой обычно в книгах и фильмах приписывают демонам.
Едва не начав икать, генерал наконец-то замолкает, а в следующий момент говорит серьёзно:
— Ты хочешь отомстить или нет?
Гром не идёт ни в какое сравнение с тем чувством боли, злобы и отчаяния, которое раскалывает меня на части.
— Что, простите? — удивляюсь я слабым голосом, который раздражает мой собственный слух.
— Я знаю твоего отца, — объясняет Бронсон как ни в чём не бывало. — Уверен, что твоя мать осталась на планете не просто так.
Я разбиваюсь на фрагменты, как пазлы, которые стали неинтересны ребёнку после того, как он их собрал в единую картинку, а после — сам же разломал.
— В тот день… она не была с нами, — понизив голос, сообщает генерал. — Твой отец сказал, что она погибла во взрыве, который произошёл на авианосце, но… я её даже не видел.
Ярость поднимается из недр моей души и заставляет дышать гораздо более глубоко, чем прежде, сжать руки в кулаки, но
