Мечи и кинжалы (СИ) - Грэмейр Этьен

Всюду между деревьями метались тени — это лесное зверье подкрадывалось поближе к дороге, чтобы воочию узреть прибывших. Вот мелькнули развесистые рога гордого красавца-оленя — причем выглядели они так, словно были сделаны из полупрозрачного кристалла, а вовсе не из обычной кости. Вон оттуда глядел на Кадара здоровенный медведь, угрожающий на вид но с на удивление осмысленным взглядом. Вились под копытами коней какие-то существа, похожие на волков, но на которых ни сами кони, ни всадники особого внимания не обращали. Тут и там носились прочие существа, которым высший и вовсе затруднялся дать какое–то определение.

Порхали над головой птицы — отовсюду доносились их заливистые трели и мелькало яркое оперение. На поросших удивительно сочной, изумрудной травой полянах играли дети, по дорогам наравне с всадниками передвигались богато украшенные кареты, груженные товарами повозки — причем далеко не во все из них были запряжены лошади. Какие-то экипажи влекли аж целые медведи, мелкие упряжки тянули за собой те самые существа, похожие на волков.

Порой на пути попадались вышагивающие по дорогам древесные големы, вероятнее всего надзирающие за порядком наравне с встречающимися там и тут патрулями эльфийской стражи.

В воздухе стоял приятный, сладковатый запах трав, фруктов и меда — и почему только этот край зовут Горьколесьем?

Даже Кадар, несмотря на весь свой запас скепсиса, вынужден был признаться самому себе, что поражен увиденным. Кто бы мог подумать, что где-то в Эртарии остались такие вот места — причем прямо под боком у народа демонов. Со стороны Горьколесье всегда казалось высшему мрачной, неприветливой чащей, населенной помешанными на собственном превосходстве остроухими глупцами — все восторженные рассказы о нем тех, кто неоднократно здесь бывал вызывали у него только скептическую ухмылку. Но теперь, узрев все здешнее великолепие воочию, он раз и навсегда изменил собственное мнение.

Но в глупости эльфов при этом, напротив, только лишний раз убедился — ведь как можно грызть друг-другу глотки в борьбе за власть когда живешь в таком великолепном месте? Зачем так называемым реформаторам во главе с Эристинией пытаться вырваться отсюда в большой мир — по сравнению с Горьколесьем он ведь абсолютно сер и уныл. Зачем восставать против вековых порядков, если они позволили эльфам сотворить подобное?

Оглядываясь вокруг, Кадар раз за разом ловил себя на мысли, что избранная ими тысячелетия назад политика закрытости и обособленности от внешнего мира оказалась донельзя выигрышной — поступи они иначе и все здесь давным давно было бы вырублено и разорено демонами и людьми. Но сейчас это был воистину прекрасный край со своей чарующей атмосферой, которая обволакивала со всех сторон, захватывала и не отпускала.

И он прибыл сюда, чтобы это изменить.

***

Вскоре пришлось разделяться.

Королева с сестрой в сопровождении большей части эскорта направились в имение Дома Розы, в то время как Кадар составил компанию Малиэлю. Эльф пригласил его погостить во время пребывания в Горьколесье в своей резиденции, от чего высший не собирался отказываться — все-таки он здесь в первую очередь именно как союзник Малиэля.

— И как тебе здесь? — с любопытством поинтересовался тот, покачиваясь в седле рядом с Кадаром. — В Горьколесье, имею в виду.

— Малость иначе, чем я себе представлял, — признался высший.

— Ну, теперь-то ничего представлять не придется. Можешь смело заявлять всем и каждому что ты первый высший демон за многие века, который удостоился чести быть допущенным в наши владения.

— Обязательно, — отозвался Кадар. — Слушай, я все в толк не возьму — почему все это зовется Горьколесьем? Здесь ведь даже воздух будто бы сладковатый на вкус.

— О, это еще одно проявление знаменитого эльфийского консерватизма, — хмыкнул Малиэль. — Когда-то давным-давно, несколько тысячелетий назад, на месте нашего леса была необжитая чаща, проклятая соседством с древними. Их странная магия искажала окрестности настолько, что даже воздух здесь горчил — оттого и такое название. Но потом, когда древние сгинули в один миг, здесь обосновались эльфы, которые, буквально вырвав из зубов сцепившихся людей и демонов несколько особо мощных артефактов, преобразили эти земли до неузнаваемости. Последующие несколько веков они только и делали, что сражались, отбивая нападки наседающих врагов и отвоевывая себе все больше территорий. В какой-то момент весь тот хаос, что охватил Эртарию после исчезновения древних и появления демонов наконец устаканился и эльфы отреклись от внешнего мира, бросив все силы на укрепление и процветание Горьколесья. А на тот момент все уже слишком привыкли называть свой новый дом именно так, потому и менять ничего не стали. Как ты уже успел заметить, наш народ в массе своей довольно чувствителен к изменениям.

— Интересная история, — призадумался Кадар. — А что из себя представляли эльфы до всех этих событий? До исхода древних, в смысле.

— Понятия не имею, — признался Малиэль. — И никто тебе на этот вопрос не ответит, как не расскажет и о том, кем были сами древние и какой была Эртария во времена их царствования. Слишком уж много всего произошло с тех пор, так что легче просто отвернуться от прошлого, чем ломать голову в бессмысленных догадках.

Одна такая у высшего как раз имелась и связана была с причинами того, почему предки современных эльфов так стремились обособиться и отгородиться от остального мира, но он предпочел ее не высказывать. Вместо этого произнес:

— Как понимаю, в основном нежелание старших Домов эльфийского общества контактировать с внешним миром не связано с какими-то конкретными причинами. Это скорее дань тем самым идеалам, о которых ты так красноречиво задвигал тогда Владыке.

— Да там на самом деле много чего связано, — отозвался Малиэль. — Но закостенелость взглядов и неприятие перемен, все таки, на первом месте. Ведь шутка-ли — в случае каких-то глобальных изменений в обществе те, кто ныне находится у власти, рискуют свое положение потерять. Так ведь обычно и происходит с теми-же людьми, верно? Да и ты тому пример.

— Я?

— Ну да, ты. До недавнего времени ты ведь был сам себе господином и распоряжался своей волей по своему-же усмотрению. А потом — бац! — и откуда ни возьмись появляется новый Владыка. И теперь ты кто? Правильно — его слуга и не более.

— Я не слуга, — хмуро возразил Кадар.

— Ага, рассказывай. Но не волнуйся, в благодарность за содействие в моих планах я помогу тебе от него избавиться. Потом, когда разберемся с Эристинией и ее прихлебателями, что-то обязательно придумаем, будь уверен.

— Рассчитываю на это, — кивнул высший.

— Но сперва надо справиться с королевой, не забывай об этом. И сделать так, чтобы Владыка нам не помешал. Это уже на тебе, ты ведь помнишь?

— Помню. Владыка рассчитывает, что я буду помогать именно королеве — за этим меня сюда и послал. Увы, он не придумал ничего лучше, чем ударить по тебе и твоим союзникам с двух сторон, заранее скоординировав свои действия с Эристинией через меня.

— Ее сторонники нападут на моих внезапно и вдруг, устроят панику и хаос и в это же время границы Горьколесья пересекут войска демонов, — кивнул эльф, освежая вражеские планы в голове. — Вместе им наверняка удастся одолеть нас. Те Дома, что пока поддерживают нейтралитет, не станут вмешиваться, так как королева заранее обвинит меня и моих союзников в измене и все будет выглядеть так, будто она сражается с предателями. А демоны ей в этом помогают как новые союзники эльфийской короны. М-да, от этого плана попахивает отчаянием, не находишь?

— Другого выхода у них все равно нет, — заметил Кадар. — Тем более что с помощью моих собратьев-высших их шансы на победу многократно увеличиваются.

— Верно, с высшими не справиться даже мне, — признался Малиэль. — Хоть их магия мне нипочем, но проклятые крылья просто не дадут к ним подобраться.

— У тебя даже возможности попытаться не будет, — хмыкнул высший. — В курсе, что по их плану ты должен будешь все время сражения проваляться в отрубе?