Екатерина Неволина - Два шага до рассвета

— А теперь я хочу, чтобы вы рассказали мне все, — сказала я, сжимая звездочку в руке. — Я хочу знать, что произошло в тот день, когда погибли мои настоящие родители!

Что произошло? И главное, где искать Полину? Можно было опереться на успокоительную мысль, что она последовала его совету и спряталась, затаилась где‑то. Артур представил себе Полину, одиноко идущую по пустой заснеженной улице. Ее длинные черные волосы безжалостно трепал ветер, губы обветрились, а руки покраснели от холода.

Нужно посмотреть правде в глаза: он испугался и предал ее. Он оказался слабаком и проиграл. Как тогда, в почти забытой человеческой жизни, когда он лежал на пустыре без сил, с разбитыми губами и сломанными ребрами. В тот день он проиграл еще и потому, что не сумел защитить свою мать. Когда он вернулся за ней потом, ее уже не было. Как и говорил старейшина, она умерла. Умерла… С этим уже ничего не поделаешь — никто не умеет возвращать людей с того света. Но Полина еще жива. Ее еще можно спасти. Надо только рассмотреть все варианты.

Если у диких ее нет, она может скрываться в неизвестном убежище. Но это вряд ли — Артур нашел в прихожей оставленную для Полины пачку денег. Она не взяла деньги, а значит, оказалась беззащитна перед суровым окружающим миром. Нельзя было упускать из вида и то, что ее мог забрать старейшина.

План возник в его голове сам по себе. Простой и вместе с тем дерзкий. Нужно проникнуть в Дом через один из потайных ходов и узнать, там ли Полина. Артур верил, что почувствует, если она будет рядом. К тому же это хорошая возможность проверить собственную крепость и тихо проскользнуть под самым носом старейшины… Отца, подарившего ему вечную жизнь и вместе с тем обрекшего на вечную муку.

Артур не торопился и несколько дней потратил только на то, чтобы разведать и изучить обстановку и выработать поминутный план действий. Он хорошо знал распорядок Дома, и это давало ему шанс. Один‑единственный, и только от Артура зависело, как он им воспользуется.

Артур выбрал для своей опасной вылазки время перед самым рассветом, когда вампиры ведут свою обычную жизнь или погружаются в состояние, подобное зимней спячке, а подчиненные им люди уже устали от ночного дежурства и ждут появления смены. Нужно уложиться как раз в эти полчаса, до смены караульных.

Подойдя к одному из тайных ходов, ведущих из небольшого арбатского переулка, похожего скорее на узкое ущелье, Артур еще раз осмотрелся и, поковырявшись в замке, распахнул дверцу, ведущую в подвал неприметной шестиэтажки. В этом подвале находился небольшой люк, сквозь который можно было проникнуть в подземный ход, а оттуда — в Дом.

Артур не был в Доме со времени пожара, поэтому опасался, вдруг дверь окажется заперта, но все обстояло самым наилучшим образом. Проход был свободен.

Перед ним лежал пустой коридор, в котором находилась одна из камер, изображение из которой поступало на пост охраны. Восемь мониторов на одном экране — какой шанс, что человек заметит на одном из этих мониторов быстрое движение вампира? Примерно один к девяти. Значит, нужно двигаться сверхбыстро, чтобы не было и этого одного шанса на провал. Лимит поражений исчерпан. Сейчас ему нужна только победа.

Артур на миг закрыл глаза, сосредотачиваясь и готовясь к рывку. Секунда — и он сорвался с места, остановившись только за пределами обзора камеры. Впрочем, раздумывать было некогда. Обратный путь мимо камеры он должен проделать в момент пересменки.

Теперь — по лестнице вниз, на самый последний подземный этаж. Если Полина в Доме, то она именно там. Артур мгновенно преодолел несколько лестничных пролетов и оказался внизу. Как он и предполагал, коридоры были тихи и пустынны, и никто не попался ему навстречу. Вот и комната, где могут держать Полину…

Артур остановился и прислушался. Его сердце тревожно билось.

За дверью — густая плотная тишина. Оттуда не доносилось ни звука, а ведь он наверняка бы услышал дыхание Полины… Или… А что, если…

— Ну, здравствуй, мой мальчик. Я очень скучал по тебе все это время.

Голос Отца был похож на дуновение ледяного ветра, в котором запуталось множество колючих‑преколючих снежинок.

— Откуда у вас это?

Звездочка с восемью лучами впилась в мою ладонь, но я не разжимала руки, напротив, еще сильнее сжала пальцы, словно опасалась, что драгоценность выскользнет из моих рук или растает, как упавшая на щеку снежинка.

— Я ничего не могла сделать, — затрясла головой старуха. — Ты не думай, будто я и не пыталась. Но твои родители всегда были такими упрямыми. Твоя мать очень дурно влияла на твоего отца. Ради нее он позабыл о семейной чести…

— Не смете говорить так! — мой голос срывался от боли и гнева. — Это вы не захотели спасти их! А потом, словно гиена, пробрались к мертвым и унесли эту вещь, на которую у вас нет никаких прав!

Я сама не знала, откуда брались эти слова, я говорила их так, как будто повторяла за кем‑то. И прабабка вздрогнула, отшатнулась, заслоняясь от меня высохшей костлявой рукой… Кажется, кто‑то хотел стать ведьмой? Вот тебе и готовая реклама профессии. Прекрасная реклама, и не поспоришь!..

— Что ты такое говоришь? — забормотала старуха. — Я пыталась спасти их, но они не стали меня слушать и погибли совершенно по‑глупому. Что я могла сделать, не удерживать же их силой?… У нас с тобой одна кровь, и я хочу тебе только добра…

— Неужели? — я встала с табурета и, сделав шаг, остановилась перед сидящей в кресле старухой, глядя на нее сверху вниз. — А мне показалось, что у вас есть на меня свои планы!

— Я помогала тебе! И я учу тебя! — поспешно забормотала бабка, тревожно косясь на меня из‑под падающих на глаза прядей волос.

Она выглядела виноватой. Она и была виноватой.

— Я говорю вам «спасибо» за то, что вы сделали для меня, но никогда! — слышите, никогда не прощу вам смерти моих родителей!

— Полина права. Человек, который предает свой род, теряет с ним связь.

Мягкий, будто пыльный бархат, голос прозвучал непосредственно в моей голове, но старуха, видимо, тоже слышала его, потому что вдруг побледнела и съежилась.

Я медленно обернулась.

Горбоносый человек с длинными черно‑седыми волосами спокойно и немного устало смотрел мне в глаза. Его взгляд притягивал, как магнит. Невозможно было ни отвести глаза, ни сделать хотя бы шаг. По телу словно пропустили электрический ток, а ноги намертво примерзли к полу.

— Пойдем со мной. Я сам научу тебя всему. Я позабочусь о тебе, — мягко проговорил он.