Любовь - проклятие или дар - Людмила Александровна Королева

— Я для тебя ничего не значу? А как же то, что было между нами? — спросила я, начиная мелко дрожать всем телом.

— Мое сердце наполнено тьмой! Ты еще не уяснила, что я не умею любить? А что по твоему было между нами? Мы просто отлично провели время. Еще ни с одной женщиной у меня не было ничего подобного, но, чтобы передать свой престол сыну, мне нужна для него сильная, умная мать. А ты бездарность, хоть и с могуществом Тьмы! Каких наследников мне ждать от тебя? Таких же слабых и никчемных? Рамина будет моей женой! Она подарит мне первенца, законного правителя седьмого королевства! И, учитывая наши с ней способности, дитя будет могущественнее своих родителей, — процедил он сквозь стиснутые зубы, а я не удержала слез. «Почему я вообще решила, что между нами есть что-то? Физическая близость и проклятие — это еще не повод, чтобы мечтать о совместном будущем! Как я вообще могла мечтать, зная, что умру от рук синеглазого мужчины?! У меня нет будущего! Ничего нет! Брат меня ненавидит. Тот, рядом с которым мое сердце оживает, просто поиграл со мной, как с очередной куклой, а тот, кто был симпатичен, не сможет на мне жениться, потому что Актазар не позволит! Для чего мне эта жизнь? Зачем я за нее так упорно цепляюсь, если никому не нужна?», — с горечью и отчаянием подумала я. Посмотрела на Актазара, мысленно простилась и бросилась бежать прочь. Сумарии меня заметили и устремились следом.

Передвигалась по лесу, ощущая дыру в груди. Слезы застилали глаза, поэтому не заметила корягу и, споткнувшись, упала на траву. Лежала и не шевелилась. «Пусть они меня сожрут! Не буду защищаться! Надоело!», — промелькнула мысль.

Рядом возник Актазар, он пылал огнем и пребывал в ярости, но мне было все равно.

— Ты что творишь?! Проклятье! Поднимайся! Они же убьют тебя! — рявкнул он, отправляя огненный шар то в одного, то в другого сумария.

— Я готова умереть, — спокойно ответила я, любуясь солнечными лучами, которые пытались пробраться сквозь заросли деревьев.

— А я нет! — прошипел он.

— Это не мои проблемы, — фыркнула я.

— Проклятье! Рамина в опасности! — выдохнул он и отскочил от меня, а я приподнялась на локтях и увидела, что сестра и Маркус попали под сеть сумария. Они лишились силы, а чудовище приближалось, чтобы отведать свое лакомство. Я резко вскочила на ноги и бросилась в их сторону.

— Браслеты! — крикнула я Актазару, и он освободил меня от оков. Пауки стянулись со всех сторон, воины правителя отбивались, как могли. Я же думала лишь о том, как спасти Рамину. Призвала свой дым и он вырвался из моих ладоней, уничтожив тварь, которая хотела причинить вред сестре. Мы с Актазаром помогли Маркусу и Рамине выбраться из металлической ловушки, пока остальные сдерживали опасных тварей.

Дым, ощутив, что его ничего не удерживает, вырвался на свободу, и я, скрипя зубами, пыталась вернуть контроль над ним. Твари замерли, увидев меня, и перестали нападать. Они прижали свои туловища к земле, словно склонились в знак почтения, а меня это разозлило до чертиков. «Я не Тьма! Я не зло!», — с отчаянием кричал внутренний голос. Все присутствующие смотрели на меня с опасением, даже Рамина. А мне хотелось и смеяться и плакать.

— Пошли вон отсюда! Прочь! — завопила я, теряя контроль над эмоциями и отправляя дым в пауков. Только ощутив опасность, они разбежались в разные стороны, а я упала на колени и зарыдала. «Что происходит? Почему твари темного мира принимают меня за свою? Я же за всю жизнь никого не обидела, не убила! Да, мой дым уничтожал людей, но против моей воли, я его не контролировала. Я никому не желала зла!», — с горечью подумала, кусая кулак, чтобы не выть. Мне было плохо, больно и обидно. И такое со мной было впервые, раньше никогда не проливала слезы из-за своей участи, даже когда провела два года в одиночестве. Актазар снова надел на меня оковы, а я даже не взглянула на него.

Ко мне подбежала Рамина и, крепко обняв, погладила по голове и прошептала:

— Прости! Прости меня!

— За что? — глотая слезы, прохрипела я.

— За то, что невольно причинила тебе боль! Ты влюбилась в Актазара? Ведь так? Поэтому ты убежала? — прошептала сестра, чтобы никто не слышал наш разговор.

— Я не знаю! Раньше мне было все равно, а сейчас, когда он с другой, мне это причиняет боль. Я его ненавижу, но в то же время меня тянет к нему! Это безумие какое-то! — призналась я, прижавшись к сестре.

— Хватит заливать поляну слезами! Нам пора двигаться дальше! Пока еще какие-нибудь обитатели не напали! — рявкнул Актазар. Мое терпение лопнуло и я ощутила как ярость поднималась во мне, дыхание сбилось, а кулаки сжались. Мне до умопомрачения хотелось причинить этому тирану ту же боль, что и он мне. Злость затмила рассудок и я, как никогда, жаждала уничтожить его. Резко поднялась на ноги и выхватила меч у воина, что стоял рядом, и со всей силой обрушила на правителя свой удар. Он чудом успел отскочить. Смотрел на меня с ухмылкой, в глазах были смешинки, он потешался надо мной, а я все сильнее закипала от ярости. Черный дым прошел через барьер, плавя браслеты, но я не обращала внимания на боль. Покрылась темной пеленой. Мое могущество окутало руки вместе с мечом, придавая мне силы. Тьма манила меня, склоняла на свою сторону, приказывала убить и принять свою сущность, а другая часть меня сопротивлялась и призывала одуматься.

Я нападала на правителя, всей душой желая его смерти, и чем страшнее были мои мысли, тем лучше контролировала свой дар. Мы сцепились с Актазаром в поединке, в моих глазах он прочитал решимость и готовность умереть, а его взгляде сквозило сомнение. У меня было ощущение, что это не я правила дымом, а он управлял моим телом. Я просто расслабилась и позволила ему заполнить меня, предоставила ему свободу. С каждым моим новым ударом Актазар хмурился все сильнее и сильнее. А я только усиливала напор. Он попытался выбить оружие из моих рук, но дым окутал с такой силой мои руки, что казалось меч прирос ко мне.

— Что за чертовщина? Как ты это делаешь? Как управляешь дымом через браслеты? — рявкнул Актазар, а я с ухмылкой на лице прошипела:

— Я по-твоему бездарная и никчемная? Ты умрешь, Актазар! И я не остановлюсь, пока