Как повываешь? - Жаклин Хайд

Например, что я такое, а, судя по всему, Лахлан знает это, и Коннор, наверное, сейчас ищет меня.

Боже, надеюсь, никто кроме Коннора не видел, как я выпрыгнула из окна. Зачем, зачем, зачем я это сделала?

Судя по тому, что я успела рассмотреть, я похожа на оборотня или, может, на ликана. Бабушка бы посмеялась над этим, будь она жива. Ее девичья фамилия была Ван Хельсинг, и в детстве я считала это самым крутым фактом из семейной биографии на свете. Особенно смешно это выглядело на фоне того, как бабушка боялась любых ползающих тварей и едва могла видеть сквозь свои очки.

Как мне так «повезло» влюбиться в парня, который оказался оборотнем? Сердце замирает, и я тяжело вздыхаю. Люблю ли я Коннора?

Я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

Дрожаще выдохнув, я опускаю взгляд на чулки и единственную оставшуюся туфлю, вздрагивая от мысли, что Коннор только недавно купил их для меня. Руки сжимаются на груди.

— Эммм, у тебя есть что-нибудь, чем я могу прикрыться? — спрашиваю я, выдавливая натянутую улыбку, пряча презрение к этому идиоту.

Кто вообще не предложит наполовину голой женщине одежду или хотя бы одеяло? Он должен быть рад, что я не освежую его и не надену его шкуру как платье.

Он хмыкает, словно удивлен, и нахмуривает кустистые брови, будто мысль об этом даже не приходила ему в голову.

— Ага. Уверен, у меня найдется что-то, что ты сможешь надеть.

Он разворачивается, демонстрируя подтянутые ягодицы, идеальные для того, чтобы играть на них как на барабанах, и уходит глубже в свое жилище. Боясь, что это может быть ловушка, я не двигаюсь с места, отказываясь следовать за ним. Кто знает, вдруг у него тут секретная камера пыток? Или он маньяк-убийца! Он же сказал, что он морское чудовище, а значит, вполне может планировать приготовить меня на ужин.

Через несколько минут он возвращается с какой-то древней на вид грязно-белой туникой в огромном кулаке. Он сует ее мне, и я натягиваю это, мысленно кривясь от того, что он даже не удосужился прикрыть своего слизняка хотя бы штанами. Спасибо хотя бы за то, что он настолько огромный, что эта рубаха почти доходит до середины бедра как платье. Грудь едва удерживается внутри из-за глубокого В-образного выреза, но да ладно.

— Все это находится под замком? — спрашиваю я, пытаясь прийти в себя и указывая рукой на обширные стены пещеры.

— Ага. Замок построен прямо над этим местом, — говорит он и кивает, при этом длинная рыжая борода шевелится.

— Есть ли отсюда выход в замок? — мне нужно знать, смогу ли я сбежать, если понадобится, или Коннор сможет меня найти. Не то чтобы я хочу его сейчас видеть… разве что, чтобы вцепиться в него когтями.

— Ага, девочка, — широкая улыбка расплывается на его лице. — Я не понесу тебя через ров снова.

Я немного расслабляюсь при этих словах и снимаю чулки и туфлю, краем глаза наблюдая за ним с опаской.

— Зачем ты притащил меня сюда?

— По пророчеству моя пара должна быть человеком, который войдет в ров. Я подумал, что это ты, но, похоже, нет.

Он упирает руки в бедра, затем расставляет ноги и наклоняется, касаясь пальцев ног то одной, то другой рукой. Ладно, приятель, посвети стене своей луной. По его плечам начинают расти зеленые чешуйки, вдоль позвоночника появляются плавники, но затем они исчезают, когда он распрямляется и встряхивается.

— Я уже лет сто не был в этой форме. Ох, ощущения потрясающие, — говорит он.

Я хмурюсь, когда он снова наклоняется и сгибается в поясе. Страшно представить, как выглядит его другая форма, судя по тому, что я уже успела увидеть.

— Почему ты так долго не был в… этой форме?

Игнорируя меня, он ставит ноги вместе, сгибает колени и опускается на корточки так, что причиндалы, к счастью, скрыты за лодыжками. Закрывая глаза, он полностью расслабляется. Его лицо становится неподвижным, как у гуру на видео с медитациями в соцсетях. Я смотрю, как его светлая кожа темнеет до глубокого оттенка зеленого, резко контрастируя с рыжими волосами и бородой.

— Что ты делаешь? — выпаливаю я, прежде чем приходит в голову, что, вероятно, не стоит слишком много думать в тот день, когда Лох-Несское чудовище решает затащить меня к себе домой.

— Тихо, женщина. Я пытаюсь отправить сообщение, — рыжие брови сходятся на переносице, но морщины быстро разглаживаются. — Готово. Должно быть, ты сотворила какое-то волшебство. Я ждал веками человека, такого, как ты. Думал, может, ты и есть та самая, о которой говорила ведьма, но увы. Полагаю, это хорошая новость для Коннора.

Он открывает глаза, смотрит на меня и наклоняет голову вбок. Зеленая чешуя ползет по шее, а из кожи вокруг уха пытается показаться плавник. Он облизывает губы синим раздвоенным языком

— Я сотворила волшебство? — повторяю я, понимая, насколько глупо это звучит. — Прости, но я совершенно ничего не понимаю.

— Ага. Я связан здесь магией и не могу уйти.

Я нахмуриваюсь и сжимаю край туники, которую он мне дал, радуясь, что мои внезапные превращения в волка, кажется, прекратились… по крайней мере, пока.

— Ты имеешь в виду, что не можешь покинуть пещеру?

— Ров. Я разозлил могущественную ведьму, и она прокляла меня, чтобы я никогда не смог его покинуть, — он разводит руками и пожимает плечами, как будто это в порядке вещей.

— Вау. Мне очень жаль, — говорю я, пытаясь все осмыслить.

— Перед тем, как я трахнул ее, она предупредила, что это может случиться, но я не смог устоять. Она была такой милой, — его взгляд становится отстраненным, и я понимаю, что он думает о ней.

— Она предупредила, что может проклясть, если ты с ней переспишь, и ты все равно это сделал?

Он ухмыляется.

— Вот что бывает, когда хочешь пошуршать простынями с сиреной. Но неважно. Я снова могу менять форму, думаю, благодаря тебе.

У меня начинает пульсировать в затылке.

— Как давно ты здесь?

— Очень долго, — видя мою поднятую бровь, он смеется. — Все не так уж плохо, как кажется. Я довольно ленивое создание и предпочитаю проводить дни, валяясь на краю пруда, а не гоняясь за добычей. Просто иногда становится одиноко. Какой сейчас год?

— Две тысячи двадцать четвертый.

Его лицо становится задумчивым.

— Ага. Ну, это неплохо.

Я опускаю голову, разглядывая пару чулок и одинокую туфлю на земле у своих ног, когда по телу пробегает