Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать - Катерина Александровна Цвик
— Почему же ты раньше мне об этом не рассказал?!
— А должен был? — прищурился лесовик. — Я, мил дракон, никому ничего не должон, ежели сам так не решу. А сейчас ты бы не мне претензии выставлял, а думал, где твоя ведьма находится».
Вот он и думал, и от этого мозги вскипали, а дракон рвался на волю, несмотря ни на какие заклинания. Он готов был разнести эту академию к чертовой бабушке. И так бы и сделал, если бы это и в самом деле помогло найти и спасти Матильду.
Глава 30. Когда твоя участь предрешена…
— Мама, надеюсь, в этот раз ты все рассчитала верно? — напряженно глядя на Шаболданскую, спросила седовласая секретарша.
Если бы я не была парализована, точно не удержала бы челюсть на месте.
— Все расчеты говорят о том, что на этот раз все получится.
— То же самое ты говорила тридцать лет назад, когда я потеряла ведьминскую силу и двадцать лет жизни, — нервно теребя цепочку на шее, напомнила… дочь Шаболданской.
Я смотрела на этих двух женщин и никак не могла в это поверить. Шаболданская выглядела гораздо моложе секретарши. И даже то, что она маг и должна выглядеть моложе своих сверстниц без магии, никак не укладывало у меня в голове то, что у нее такая старая дочь. Если тридцать лет назад Ландерия оканчивала академию, то сейчас ей должно быть чуть больше пятидесяти.
Хотя… Она же сказала, что ритуал забрал двадцать лет ее жизни.
— Тогда я сглупила. Провела недостаточно экспериментов.
— Если бы я знала, что все так обернется, лучше бы осталась ведьмой, — глухо проворчала старушка, подходя к висевшему рядом со стеллажами небольшому круглому зеркалу.
— Не говори так! — внезапно зло и резко гаркнула Шаболданская, и лицо ее заострилось, стало страшным и неприятным. — Ты знаешь, как я ненавижу этих тварей, и все равно говоришь мне такие вещи?! Я жизнь положила, чтобы сделать из тебя мага!
— Это не ты жизнь положила, а я! Я! Смотри, что ты со мной сделала! Ты в этом виновата! — глядя на мать через зеркало, истерично прокричала секретарша.
Шаболданская, глядя на дочь, неожиданно смягчилась:
— Ты же знаешь, что мы тогда торопились.
— Знаю, — сбавила обороты и седовласая. — Просто волнуюсь. — Передернула плечами. — До сих пор не могу забыть то состояние, когда в одночасье превратилась из молодой девушки в сорокалетнюю женщину, а позади стояло это призрачное страшилище и хохотало!
— Да, я стояла и хохотала… Я не могла себе позволить, чтобы мои убийцы увидели мои слезы… — потусторонний голос Черной дамы раздался прямо у меня в голове.
И если бы я не была парализована, точно бы вздрогнула и вскрикнула от неожиданности и внезапного озноба от близости призрака, который умудрился залезть мне в голову.
— …Не бойся, твоя жизнь мне не нужна, но я хочу рассказать… Кто-то должен узнать об их злодеяниях и смерти многих ведьм, которые погибли от их рук. Ты думала, что цифры на журнале — количество жертв? Нет, это количество теорий, которые они проверили, а жертв было гораздо больше… Смотри…
Перед глазами замелькали девичьи лица: улыбающиеся, испуганные, плачущие, искаженные и просящие пощады, безжизненные и исчезающие в магическом пламени… Смотреть на этот калейдоскоп было невыносимо. И когда мне уже показалось, что я не выдержу, кадр остановился и перед глазами появилась рыженькая конопатая девушка лет семнадцати. Она сидела на небольшой постилке под раскидистой деревом и, улыбаясь солнцу, хрустела сочным яблоком.
— Привет, рыжик, — к ней по тропинке шла очень худенькая, скорее даже изможденная темноволосая девушка.
— Ландерия? Что с тобой? С прошлой нашей встречи ты выглядишь еще хуже!
Рыженькая подскочила и обняла темненькую, которая тут же расплакалась на ее плече.
— Я больше так не могу! — рыдала она. — У меня больше нет сил носить этот амулет!
— Что еще за амулет? — усаживая подругу рядом с собой на постилку с участием спросила девушка.
— Мне нельзя об этом рассказывать, но я больше так не могу! Мама меня не слышит! Она хочет сделать из меня ту, кем я не являюсь, и из-за этого я умираю! — рыдала она.
— Ничего не понимаю. Ландерия… — девушка растерянно погладила подругу по голове.
Это стало последней каплей, и темненькая, сбиваясь и перескакивая с одного на другое, рассказала ей о том, что ее мать, ректор магической академии, не может позволить, чтобы кто-то узнал, что ее дочь — ведьма. Иначе ректором ей точно не быть. Поэтому она заставляет ее — Ландерию — носить амулет, который подавляет ее ведьминские силы и выдает за слабого мага. Но при этом амулет забирает ее жизненные силы, и с каждым днем она чувствует себя все хуже.
— Ландерия, выбрось этот амулет! — в ужасе вскричала рыженькая, не представляя, как можно идти против собственной природы.
— Я не могу пойти против матери, — внезапно тихо и очень серьезно произнесла темненькая. — Но если ничего не предпринять, я умру. Я чувствую: времени осталось мало.
— Я могу тебе как-то помочь? — искренне переживая за подругу детства, с которой у них была тайная дружба, спросила рыженькая.
Мать Ландерии не разрешала ей дружить с деревенскими, но разве детей удержат запреты? И их неожиданная дружба оказалась на удивление крепкой, ведь они обе оказались ведьмами.
— Ты правда хочешь помочь? — подняла на нее лихорадочно блестящие глаза девушка.
— Да, конечно!
— Тогда выйди ночью за деревню, мне понадобится твоя ведьминская помощь. Только об этом никто-никто не должен знать!
— Что ты хочешь сделать? — нахмурилась девушка.
— Так ты поможешь или нет? — вместо ответа требовательно спросила темненькая.
В тот же вечер рыженькая пришла, куда было условлено, а через несколько часов очнулась уже в этой лаборатории. Очнулась от дичайшей боли, которую причиняла прямая передачи жизненных и ведьминских сил. А ее подруга с жадностью впитывала все, что Шаболданская силой забирала у рыженькой.
Возмущение, страх, боль, неверие — все это слилось в страшный коктейль в душе молоденькой неинициированной ведьмочки. Она чувствовала, что ее убивают, и хотела произнести свое последнее посмертное проклятие, но мать бывшей подруги ей не позволила. Тогда девушка воззвала к остаткам своей силы, которая досталась
