Нарисую себе сына - Елена Саринова
— Моя хозяйка? — непонимающе хлопнула та глазами. — Да, очень. Иначе б не смогла с такой, как ее… репутацией заведенья так долго им управлять. И с властями дружить.
— И долги не прощать.
— Какие «долги»? Это вы — про свой сюда?
— Не знаю, Марит. Только… — хмуро уставилась я в темень за окном. — У меня, вдруг, такое чувство возникло, будто к местным каменным заборам еще и потолок прирос. Из этих хобьих розовых роз…
Под равнодушной к земным красотам луной розы воняли не так вдохновенно. Видно копили силы к рассветной росе. Но, мне сейчас было, не сказать, чтоб без разницы. Просто, совсем не до них. Я сегодняшней ночью вышла на дерзкую первую разведку… И куда там разведчики на разведке идут? Наверное, по ранее намеченному курсу — к забору. Нет, к воротам в заборе. И махнула с подоконника в траву. Оказалось — довольно высоко. Но, разведчики — люди смелые. Так что, пригнувшись, потрусила дальше. Вдоль белёной стены, выпрямив спину лишь за ее углом. И сразу стало весьма интересно… Хорошо видные отсюда, обе части Розе Бэй напомнили сейчас Вананду: одна — погружена в лунную ночь, другая — щедро расцвечена фонарями. И чтоб лучше ее рассмотреть, я даже на каменный вазон взобралась. Со всеми мерами предосторожности…
— Ай-й… Да чтоб вам навек своими шипами… втянуться. Ай-й.
— Мартын!
— Ась?!
— Глянь, чё за шебуршанье на порубежной!
— Мама моя…
Всё, что я успела оценить, когда бежала обратно — охрана у разделяющей изгороди надежная. И от собственного окна двинула теперь в противоположную сторону, по уже знакомой тропинке. Она ведь тоже — к забору. Хотя…
Влажно хрустящий под ногами гравий, очень скоро ручейком нырнул влево — к загону с павлинами. Я — опять свернула в траву. И, обогнув очередные колючие клумбы, оказалась в аккурат перед бывшей конюшней. Она казалась теперь черным пятном, очерченным по краям серыми каменными уступами. Я еще раньше их разглядела (выбрав для «графической» Марит задним планом), эти неровные «ступени», ведущие прямиком вверх. К заднику из забора. И сейчас вознамерилась… Вознамерилась… Не так-то это и просто. Видно, здешняя хозяйка, ко всем своим талантам, еще и сверх бережлива — камни, не скрепленные должным раствором, разъезжались под ногами, норовя так и бухнуться вниз… Может, это место само развалилось? Какой-нибудь пони свой блохастый бок о стену потер… Но, все ж, взобралась. И, замерев на широком углу, обозрела открывшуюся перспективу… Лететь долго. Потому как сразу за кладкой начинался обрыв с далекими огоньками домов внизу среди длинных рядов винограда. Хотя, если взять длинную-длинную веревку и закрепить ее за что-нибудь… И тут я прищурилась вниз… Да так и замерла, выгнув шею: в конюшенные развалины сбоку от меня юркнули двое. Очень живенько так… Мама моя. Вот же вляпалась.
— О-о, погоди.
— Бу-бу-бу, бу-бу-бу, — едва различимым басом. Потом опять:
— Да погоди же. Хи-хи…
И дальше по отработанной, видимо, схеме, потому как единственно понятой мною мужской фразой стала:
— Тихо, Элда. Эта трехногая рухлядь скрипит… — ага, вы б еще на клавесине… а вот голос-то мне знаком. Впрочем, как и приснопамятное женское имя.
Однако судьбу мою данное знанье не изменило. Пришлось у себя наверху залечь и замереть. Постепенно и глаза к темноте привыкли. Вот только б ветром не сдуло, и здешняя шаткая кладка не подвела. А то, присоединюсь в самый…
— А!.. — что, уже всё?!.. Ну, так я себя поздравляю. Не тебя, Элда. И, дождавшись такого же шустрого бегства, задним ходом попятилась вниз.
Да… Разведчица из тебя, Зоя… Ну, ничего — это, лишь первый мой опыт…
— И чтоб до такого додуматься?!.. Да как вы, монна Зоя на… на…
— Это — разведка была, — хмуро уточнила я, уперев подбородок в колени. Потом почесала нос. Марит еще раз тряхнула моим платьем:
— Так ведь теперь его — только в стирку. Рукава — в побелке. Подол — в паутине. А туфли… Монна Зоя?..
— По-видимому, это — земля.
— Ага. Из-под вашего окна. Где вы палку, к стене приткнутую оставили, — да-а… разведчица из меня… — Монна Зоя, мессир Леон очень ругался. Он обещал меры принять.
— Какие… меры? — махом вскинулась я. — Марит, так он что, в курсе…
— А как же? — раздула та гневно ноздри. — Весь ваш разведческий путь проследил вместе с ночными охранниками. Вы ж и траву истоптали и розы в вазоне за углом помяли и…
— А вот павлинов я точно не трогала.
— Каких павлинов? — выкатила Марит глаза.
— Да так. Видно тех, что тоже — в курсе… А что за меры то?
— Не знаю, — вздохнув, хлопнулась девушка ко мне на кровать. — Да только теперь все ваши «пути» будут строго под надзором… Монна Зоя…
— А-а?
— Чего вы теперь делать-то будете?
— Что делать? — скосилась я на нее. — Есть одна мысль.
— Письмо написать? — тихо произнесла Марит. — А что? В этом я вам помочь смогу через надежного человека. Только, надо быстро писать, потому как его хозяйка уже послала.
— Уволила, что ли? — безучастно буркнула я.
— С чего, вдруг? Он на задание после обеда отбывает. Разыскивать какого-то капитана, чтоб от нее письмо передать. Ругался так, — засмеялась и сморщила носик… Капитана?..
— А что за «капитан»?
— Не знаю… Тито говорит: «Где ж я его найду, когда у него корабль «Летуньей» называется? Вчера в столице был, а сегодня, может, где угод…
— Мама моя…
— Монна Зоя, вы чего? Вам что, поплохело? Тошнит?
— Ага… Нет… — и уставилась на девушку «страшным» взглядом. — Марит, мне очень-очень нужна длинная-длинная веревка.
— Зачем? — испуганно выдохнула та. — Монна Зоя, то — грех.
— Ты о чем?.. Я по ней вниз, в долину спущусь. Мне надо быстро. Или много-много простыней. Где у вас тут прачечная? Я все это спрячу в старой конюшне. Хотя, там — ненадежно. Туда по ночам приходят…
— Призраки?
— Что?!
— Приходят призраки?
— Марит, ты… уф-ф… — кажется, отпустило. — Любовники туда приходят, — уже вполне адекватно уставилась я на побледневшую деву. — Элда твоя, сильно стройная, и Никип. Я их сегодня ночью там…
— Не может этого быть! Нет!
— Марит, с тобой что?
— Нет, монна Зоя! Вам примерещилось!
— Да ты чего так раскричалась то? Я живых людей от призраков в силах пока…
— Нет!.. Нет. Нет, — и, подскочив с кровати, стрелой унеслась вон…
— Да хобья ж сила… Что же это в жизни моей такое… происходит?.. И что мне теперь самой с ней делать? Вазы опознавательные. Взгляды внимательные… И где же ты, любимый, с ней мог пересечься? — а потом, как громкий хлопок, вдруг, пришло понимание. — Он меня
