Кристин Каст - Меченая
Неферет снова обняла меня, крепко прижав к себе, а потом вышла в коридор и беззвучно прикрыла за собой дверь.
Оставшись одна, я села за стол и подумала о том, что Неферет самая чудесная на свете… и что я уже забыла, когда мама обнимала меня в последний раз.
От этих мыслей мне стало так паршиво, что я снова расплакалась.
ГЛАВА 21
– Привет, бабуль, это я.
– Ох, наконец-то! Моя Птичка Зои! Как ты, моя хорошая?
Я улыбнулась в трубку и вытерла глаза.
– Хорошо, бабуль. Просто я скучаю по тебе.
– Я тоже скучаю по своей маленькой Птичке, – бабушка помолчала, а потом осторожно спросила: – Мама тебе звонила?
– Нет.
Я услышала, как она тяжело вздохнула.
– Знаешь, детка, она, наверное, не хочет мешать тебе привыкать к новой жизни. Я пересказала ей все, о чем мы говорили с Неферет, и объяснила, что у тебя теперь дни и ночи поменялись местами.
– Спасибо, бабуль, но мне кажется, она не поэтому не звонит.
– Ну что ты, детка! Может, она звонила, а ты не слышала? Я вот вчера целый вечер тебе названивала, но ты не брала трубку.
Я виновато потупилась. Только теперь я вспомнила, что с самого приезда ни разу не брала в руки свой мобильный и даже сообщения не просматривала.
– Я забыла зарядить мобильный. Он остался в комнате… Извини, что не брала трубку, когда ты звонила, – пробормотала я и торопливо добавила, чтобы успокоить бабушку и поскорее сменить тему: – Когда занятия закончатся, я обязательно его проверю. Может, мама мне тоже звонила.
– Конечно, детка. Ну, рассказывай, как тебе живется на новом месте?
– Здорово! Честное слово, мне здесь многое очень нравится. Занятия ужасно интересные, даже не верится, что в школе может быть так круто. Ой, бабуль, что я тебе сейчас расскажу! Мы здесь занимаемся фехтованием и верховой ездой!
– Вот это да! Прекрасно. Представляю, как ты довольна. Я же помню, как ты любила ездить на нашем Крольчишке.
– И еще у меня теперь есть кошка.
– Ох, Птичка, я так рада! Ты всегда любила кошек… Ты уже успела с кем-нибудь подружиться?
– Да. Мою соседку по комнате зовут Стиви Рей, и она просто замечательная. И мне очень нравятся ее друзья.
– Вот как? Но если все так хорошо, то почему ты плакала?
Я знала, что от бабушки не смогу скрыть ничего.
– Просто… Это все из-за Превращения. Некоторые вещи очень тяжело принять.
– Скажи мне, ты здорова? – в голосе бабушки ясно слышалась тревога. – Как твоя голова? Не болит?
– Нет, дело не в этом! Голова давно зажила… Это другое…
Я замолчала. Мне хотелось рассказать бабушке обо всем, меня просто разрывало от желания поскорее поделиться с ней своими бедами, но я не знала, как это сделать. И еще я боялась… Боялась, что она разлюбит меня. Не говорите, что этого не может быть! Мама ведь меня разлюбила, правда? Или, если быть совсем точной, променяла на своего нового мужа, а это еще хуже, чем разлюбить… Что если бабушка тоже отвернется от меня?
– Птичка Зои, ты знаешь, что можешь рассказать мне все, – донесся до меня ласковый бабушкин голос.
– Это очень трудно, бабуль, – выдавила я и прикусила дрожащую губу, чтобы снова не расплакаться.
– Тогда давай я тебе помогу. Что бы ты ни сказала, я все равно буду любить тебя. Я твоя бабушка, и я буду твоей бабушкой сегодня, завтра и через год. Я останусь твоей бабушкой даже тогда, когда уйду в мир духов и присоединюсь к нашим предкам. Даже оттуда я буду любить тебя, моя маленькая Птичка.
– Я пила кровь и мне это понравилось! – выпалила я.
Бабушка не задумывалась ни секунды.
– Но разве вампирам не положено этим заниматься?
– Да, но я не вампир! Я недолетка, и меня Пометили всего несколько дней назад.
– Ты особенная, Зои. И всегда была особенной. Почему это должно измениться теперь?
– Но я не чувствую себя особенной! Я чувствую себя уродом, изгоем и белой вороной!
– Когда тебе в следующий раз захочется подумать о себе так, вспомни одну простую вещь. Ты – это все равно ты. И неважно, что тебя Пометили. Неважно, что ты проходишь через Превращение. Внутри, в глубине, твой дух все равно остается твоим духом. Снаружи ты можешь казаться себе знакомой незнакомкой, но загляни себе в душу и ты найдешь там ту Зои, которой была все эти шестнадцать лет.
– Знакомая незнакомка… – прошептала я. – Как ты узнала?
– Разве я могу не знать свою девочку? Ты моя Птичка, дочь моего духа. Мне совсем не трудно понять, что ты чувствуешь… Для этого мне нужно лишь представить, что бы я чувствовала на твоем месте.
– Спасибо, бабуль.
– Я всегда рада помочь тебе, моя у-ве-тси-а-ге-я.
Я улыбнулась сквозь слезы, услышав это древнее слово индейцев чероки – такое знакомое, волшебное и особенное, что оно казалось именем, благословленным самой Богиней…
– Это еще не все, бабуль.
– Говори, Птичка.
– Вчера мы образовали магический круг, и мне показалось, что я почувствовала все пять его элементов.
– Если это правда, то тебе дана великая сила, Зои. Но великая сила означает великую ответственность. Ты знаешь, что в нашем роду было много старейшин, целителей и колдуний. Будь осторожна, Птичка, семь раз подумай, прежде чем действовать. Богиня даровала тебе такие силы не для того, чтобы ты растрачивала их на сиюминутные прихоти. Используй их с умом, чтобы великая Никс и твои предки с улыбкой смотрели на тебя с небес.
– Я постараюсь, бабуль.
– Большего я и не прошу, Птичка.
– А еще у нас тут есть одна девочка, у которой тоже есть особый дар Никс, но она очень злая. Она наглая и все время врет. Знаешь, бабуль, мне кажется…
Я зажмурилась и сказала то, что целое утро вертелось у меня в голове, не давая покоя:
– Мне кажется, я сильнее ее. И еще я думаю, что Никс отметила меня для того, чтобы я свергла ее с места, которое она занимает не по праву. Только в случае я сама должна буду занять его, а я не уверена, что готова. По крайней мере, не сейчас. Может, мне еще рано…
Бабушка долго молчала, а потом сказала: – Слушайся своего духа, Птичка Зои, – она снова замолчала и вдруг спросила: – Ты помнишь очистительную молитву нашего племени, детка?
Я даже слегка растерялась. С самого раннего детства я ходила с бабушкой к ручью, где она совершала ритуальное омовение проточной водой и произносила очистительную молитву. Иногда я тоже заходила в воду и повторяла за бабушкой магические слова.
Эта молитва сопровождала все мое детство: она произносилась накануне смены времен года, в благодарность за щедрый урожай лаванды, в преддверии грядущей зимы и во всех случаях, когда бабушке предстояло принять какое-то важное решение. Я никогда не задумывалась, зачем бабушка Редберд очищается и повторяет одно и то же. Просто так было всегда, и так было надо.
