Тариф на любовь - Виктория Серебрянская

– Нелл что-то обнаружила. А я теперь не могу в темноте это «что-то» нащупать. И молний, как специально, уже нет.

Алекс хмыкнул:

– А огонь почему не вызовешь? Не получается?

Стыд каленым железом ожег мне щеки. Вот я тупица! Почему сама не додумалась?

Я сосредоточилась, вызывая в памяти ощущение пляшущих на кончиках пальцев огненных искр, одновременно не переставая осторожно ощупывать стену. Когда я наконец смогла поймать ускользающее чувство ласковых язычков огня, мои пальцы на что-то наткнулись. Какое-то странное углубление.

– Здесь что-то есть. Попробую зажечь огонек на ладони.

– Давай.

Ладони вампира ласково сжали мои плечи в защитном жесте. И почти одновременно на ладони моей левой руки появился лепесток пламени. Но не такой, к которому мы все привыкли. Не такой, каким я зажигала костры на привалах. На моей ладони танцевал радужный огонек высотой примерно в половину моей кисти. Радужный в прямом смысле этого слова: в нем причудливо переплелись красный, золотисто-желтый, зеленый, лазурно-голубой, фиолетовый и даже черный.

Мы с Нелл ахнули одновременно. Такого раньше со мной не было. Огонек был достаточно сильным, чтобы осветить наши лица, отбрасывая на нас причудливые цветные блики. От удивления я пошатнулась. Моя рука, до сих пор лежащая на мокрой каменной стене, дрогнула и сместилась. То, что произошло в следующий миг, иначе как чудом назвать было нельзя.

Смещение руки на стене привело к тому, что моя ладонь попала в какую-то выбоину в старом, гладком от времени камне. Очень странную выбоину. Точно повторяющую все контуры руки. Моей руки. А этого просто не могло быть.

Мы можем приобрести себе по размеру перчатки. И они, благодаря коже или эластичной ткани подстроятся под особенности именно нашей кисти. Но наши руки все равно разные. При одном и том же размере у кого-то пальцы тоньше, у кого-то толще, у кого-то короче, у кого-то длиннее. Особенностей много. И каменная выемка, сделанная неизвестным мастером, точно может повторить контуры только одной кисти. Либо же мастер может придать своему творению усредненные формы, чтобы большинство ладоней могло в нем поместиться. Но опять-таки, это будут либо женские ладони, либо мужские. А если выемка окажется слишком маленькой, то только детские.

Все это вихрем промелькнуло в моей голове, и исчезло, не оставив после себя и следа. Теплый камень ласково обнимал мою озябшую кисть. А по спине уже бежал озноб. Теплый камень? Обнимает? Я торопливо отдернула руку, но было уже поздно. Моя ладонь погрузилась в камень, словно в растаявшее масло. По самое запястье.

В туже секунду темное небо над головой словно взорвалось. Я присела от ужаса. Грохот стоял такой, что мы с Нелл завизжали. Я дернулась к Алексу. Но камень меня не отпускал. Одна за другой куда-то в территорию замка ударили сразу пять молний. Или может быть меньше, а мне просто так со страху показалось.

Радужный огонек на моей ладони по всем законам физики должен был уже погаснуть, скатиться в грязь под ногами, впитаться в мое тело. В общем, исчезнуть. Но он горел. Вопреки всему. И не просто горел. Он постепенно обволакивал мою кожу. Забирался с ладони вверх по руке. Дальше по туловищу. Я увидела, как отшатнулся сначала от меня Алекс. Словно его что-то укусило. Но потом стихия неожиданно перебралась и на вампира. Нелл зачарованно прошептала:

– Вы словно в столбе разноцветного огня стоите…

А пламя через меня и мою руку, которую по-прежнему удерживал камень, перекинулось на стену. И жуткими светящимися ручейками расползлось во все стороны. Через мгновение со страшным треском и грохотом перед нами в разные стороны поползли створки древних ворот.

Я не уловила тот миг, когда моя рука получила свободу. Настолько была поглощена зрелищем. Почему-то подумалось, что очень хорошо, что льет проливной дождь. Иначе бы сейчас было полно мусора и пыли. Мы бы даже дышать не смогли.

Створки ползли долго. Медленно. Преисполненные чувства собственного достоинства. Словно старая ключница, знающая, что молодым деваться некуда, придется подождать. Но они все равно открылись.

Тишина ударила по ушам. После грохота и треска открытия ворот шум дождя почти не воспринимался. Алекс осторожно заглянул на территорию и подхватил поводья лошадей:

– Идемте. Хватит уже мокнуть. Замерзли уже, наверное, насмерть. Поищем какое-то доступное помещение для ночевки. С остальным будем разбираться утром. Всем уже пора отдыхать.

Копыта лошадей гулко зацокали по подобию старой мостовой. Эхо заметалось в ночи. В темноте не было видно, но мне почему-то казалось, что замковый двор вымощен огромными каменными плитами. На третьем моем шаге дождь неожиданно закончился. И я ошарашенно захлопала глазами. Пока я разбиралась со своими эмоциями и ощущениями, Нелл простодушно воскликнула:

– Ой, а тут дождь не идет! Мы в другой мир попали?

Алекс хмыкнул:

– Нет, Нелл, вынужден тебя разочаровать: это всего лишь крыша, пространство внутри замковой стены для караула, воинов и незваных визитеров. Так, дамы, лошадей, думаю, лучше оставить тут. Не хочется заставлять их мокнуть под дождем. Но и искать конюшню в полной темноте – дело неблагодарное. Самим бы найти себе сухое место.

В голосе Алекса явственно слышалась досада. И я улыбнулась, позабыв о том, что вампир видит в темноте получше некоторых кошек.

– Не смешно, Ань. Ты уже замерзла до синевы. Я не хочу, чтобы ты простудилась.

Заботливое ворчание согрело меня, как пуховое одеяло. Я невольно улыбнулась вновь.

Где-то рядом со мной Нелл тревожно поинтересовалась:

– А что, ворота так и останутся открытыми? А оборотни не вернутся?

Детская наивность, но вопрос не был лишен здравого смысла. И я выругала себя за то, что слишком быстро размякла, перестала думать головой. Алекс вздохнул:

– Ты права, Нелл, ворота не мешало бы прикрыть. Вот только я вижу тут какую-то магию. И не уверен, что у меня получится. Но я сейчас попробую. Стойте там, где стоите. Обе.

Ночь, кроме размеренного шелеста дождя, наполнилась другими звуками. Странно было ориентироваться на них, а не на зрение. Но другого выхода у меня не было. А потом я опять обругала себя идиоткой. Чего спрашивается, стоять в темноте и напрягать слух? Ведь