Юлия Новикова - Путь за грань
Ярость! Ненависть! Жажда мести! Я все это испытала. Я хотела взорвать этот особняк к чертовой матери, крушить мебель. Но самое сладкое – открутить голову вампирше, которая стояла напротив и нагло ухмылялась. А потом я доберусь и до лживой пиявки.
От накопившихся негативных эмоций мое тело будто разрывалось на части, а сама я задыхалась. И я позволила накопившейся во мне энергии выйти. В голове сам по себе всплыл текст заклинания, смысл которого сводился к следующему: «Чистым умом, твердой рукой, силой моей творю твою боль». На языке, который известен только Избранным и который не найдешь ни в одном справочнике, я произнесла эти слова:
Bi-ies Far-sus-sDi-ishes het-tBoni-ie Doh-hsiefRumos-s is-s ve-ema.
То, что еще несколько дней назад я приняла бы за бессвязный набор латинских букв, сложилось в магическую формулу. И она работала.
Я направила энергетический поток в сторону белокурой вампирши, толкая воздух перед собой и выпрямляя руки. Смертоносная энергия прошла через тело, и Инга скорчилась от боли. Ее рот открывался и закрывался, она пыталась кричать. Это было похоже на агонию, силы покидали тело моей соперницы, и она ничего не могла сделать.
Лишь одно мгновение я наблюдала за этой картиной. В следующую секунду ко мне вернулась способность здраво мыслить. Я ужаснулась тому, что сделала. И пускай я была безмерно зла на эту высокомерную мерзавку, но для меня это было слишком. Я не чудовище, чтобы наблюдать за мучениями пусть и такого ничтожного существа, как Инга.
Разведя руки в стороны, я рассеяла поток энергии. Боль тут же отпустила вампиршу. Она вскинула голову и в ужасе взглянула на меня.
– Ведьма, – сорвалось с ее губ.
«Словно ты не знала этого раньше», – промелькнуло в моей голове.
Инга стрелой выскочила за дверь. А я осталась одна, опустошенная и раздавленная. Не найдя в себе сил дойти до кровати, я опустилась на пол, свернулась калачиком и подтянула ноги к груди.
«Дайте мне уснуть. Я хочу покоя. Хочу, чтобы сердце не кровоточило и боль не разрывала меня!» – умоляла я кого-то невидимого.
И, кажется, надо мною сжалились. Я провалилась в беспамятство, с наслаждением принимая долгожданный покой.
Я шла сквозь густой туман. Каждый шаг давался с трудом, и я пыталась рассмотреть под ногами неприметную тропинку. Она то появлялась, то исчезала. Казалось, кто-то играл со мной в прятки, скрывая спасительный выход.
Наконец в серой дымке показались какие-то очертания. Через несколько шагов я поняла, что передо мной старый, покосившийся от времени забор. Калитка была открыта, меня словно приглашали войти. И я вошла.
Впереди высился полуразрушенный дом. Я присмотрелась и увидела обвалившуюся стену из камня, мраморное крыльцо и пустые глазницы окон. Крыши не было, от времени она провалилась внутрь. Я это знала, потому что ребенком часто играла здесь. Здесь – это недалеко от деревни, в которой жила бабушка до переезда в город. И, словно вернувшись в детство, я пошла по каменной крошке, рассыпанной вокруг. Она хрустела под ногами, а туман рассеялся, оставив меня перед знакомым строением.
Мне показалось, что я слышу детский смех. Словно тень промелькнула в окнах. Снова зазвенели переливчатые колокольчики – так смеялся невидимый ребенок.
Повинуясь непонятному импульсу, я взошла на крыльцо и вдруг увидела девочку. В розовом платьице, с двумя косичками, она побежала от меня и исчезла за поворотом. Я пошла следом, ориентируясь на голос. Розовое платье и черная головка снова мелькнули и исчезли, а я все шла и шла за ребенком.
Нечеткие образы воспоминаний стали всплывать в моем мозгу, но как я ни старалась, мне не удалось определить, где я видела маленькую незнакомку. А между тем я оказалась недалеко от колодца, который зиял в полу устрашающим провалом. Девочка остановилась рядом с черной дырой и в следующее мгновение прыгнула вниз. С моих губ сорвался крик, и я бросилась туда, где секунду назад стоял ребенок. К моему удивлению, я снова услышала смех, на этот раз на дне ямы, которая казалась бездонной.
Вот не знаю, что на меня нашло. Я чувствовала, что должна это сделать. Шагнув следом за девочкой, через несколько долгих секунд я очутилась на земляном полу. От падения должны были остаться увечья, но я не чувствовала боли и видимых повреждений на себе тоже не обнаружила. Уже в следующее мгновение мое внимание сосредоточилось на малышке, которая находилась в центре помещения, напоминающего склеп. В нем было светло, словно все пространство освещалось незримым светом.
Девочка обернулась, и я увидела глаза с абсолютно черными зрачками. Она больше не смеялась и даже не улыбалась. Ее красивое и серьезное не по годам личико было напряжено. Детская ручка поднялась, и маленький пальчик указал на саркофаг.
– Лиза… – сорвалось с губ ребенка.
Она что-то требовала от меня, я это чувствовала. Потом я вновь провалилась в черноту и пришла в себя уже в своей комнате.
Голос девочки все еще звучал в моих ушах.
«Что за…»
Меня разбудили приглушенные голоса, доносившиеся из-за приоткрытой двери. Я лежала на постели. Но я-то помнила, что отключилась прямо на полу. Прислушавшись, я различила голоса Тимура и Лео. Друзья что-то оживленно обсуждали.
– Лео, я не успел, – оправдывался Тимур.
– Мне безразлично, Тимур, – негодовал Лео. – Я надеялся, что ты присмотришь за ней, пока я буду восстанавливать силы. Ты же знал, что могла сделать с ней Инга, и оставил их наедине.
– Меня ждал Аскольд, – возразил Тимур. – К тому же волноваться следовало бы не за Лизу, а за Ингу. Она сама не своя из комнаты вылетела.
Наступила небольшая пауза, но я не шевелилась. Мне было жизненно важно знать, что планирует двуликий Лео. Возможно, они с Тимуром все специально спланировали, втерлись ко мне в доверие, преследуя личные интересы.
«Еще как втерлись», – противно поддакнул мне мой внутренний голосок.
Да, против голых фактов и возразить нечего.
– Как долго ты будешь скрывать от нее правду? – снова услышала я Тимура.
Мое сердце ухнуло куда-то вниз. Вот оно – то самое, что я и хотела, и не хотела услышать.
– Даже не знаю. Мне кажется, она начала догадываться. Я ухожу от разговора, но время бежит. Мне все сложнее скрывать правду. Это просто невозможно: разговаривать с ней, заниматься любовью и молчать. Но если она узнает, то разозлится. А ты знаешь, какая она в гневе.
– Знаю, – безрадостно ответил Тимур.
Это было выше моих сил. Я не могла слушать, как Лео рассказывает о своих страданиях во время занятий со мной любовью. Небось у него так и чесался язык сказать мне то же, что сказала Инга.
