Александра Айви - Бессмертие страсти

— Так уж и безупречна!

Его темные глаза гневно сверкнули.

— Если я считаю тебя безупречной, значит, ты безупречна!

Спорить с ним было невозможно, и она только хмыкнула:

— Какое высокомерие!

— Возможно. Но ты пытаешься меня отвлечь, ангел. — Он снова чуть сжал ее подбородок. — Я ведь чувствую, что у тебя на сердце. Я ощущаю это в запахе твоей кожи. Это наполняет весь воздух вокруг тебя. Так почему ты не можешь сказать это вслух?

Дарси попыталась облечь свое нежелание в слова:

— Происходит слишком многое — и происходит слишком стремительно, Стикс. Мне просто нужно время, чтобы во всем этом разобраться.

В темных глазах полыхнуло мощное чувство, но Стикс постарался восстановить холодное самообладание.

— Ты права, это нелегко, — проворчал он, тряхнув головой. — Ты заставляешь меня чувствовать себя так, словно я снова стал найденышем.

— Найденышем? — недоуменно переспросила она.

— Только что восставшим вампиром, — пояснил Стикс.

— Господи! — Она чуть было не захихикала, попытавшись представить себе этого горделивого воина бедняжкой Оливером Твистом, умоляющим о добавке. — Это прозвучало так, будто ты был просто беспомощным сироткой.

Он пожал плечами:

— Это неплохая аналогия.

Дарси демонстративно скользнула взглядом по очень рослой и сильной фигуре, а потом задержалась на ослепительно белых зубах.

Но ведь более опасного хищника просто не бывает!

— Сиротка с клыками? — недоверчиво спросила она.

— Клыки мало помогают, когда ты не знаешь, почему они у тебя появились или что с ними надо делать, — мрачно ответил он.

Да, такого Дарси никак не ожидала.

Ее пальцы нежно проследили безупречно правильную линию его губ. Она каждый раз бывала глубоко тронута этими мимолетными проявлениями его ранимости.

— О чем ты говоришь?

— Когда вампиры просыпаются, у них нет воспоминаний о прошлой жизни. Большинство умирают при первом восходе солнца, но и те, кто не погиб, редко выживают больше нескольких недель. Спасти может только защита старшего.

Дарси вздрогнула, представив, что Стиксу пришлось перенести столь травмирующую трансформацию в одиночестве.

— А у тебя был старший?

Его прекрасное лицо застыло.

— Нет.

— Но ты выжил.

— Только по чистой случайности. И даже тогда я был слишком слаб, чтобы справиться с теми воинами, которые захотели сделать меня рабом.

Она поморщилась, не успев справиться с совершенно естественной и инстинктивной реакцией.

— Я не знала, что у вампиров были рабы. Это… ужасно.

— Ужасно. Гораздо страшнее, чем ты даже можешь себе представить. Именно поэтому я стал поддерживать предыдущего Анассо. Он был полон решимости объединить всех вампиров как единую расу и положить конец нашей привычке убивать и мучить друг друга.

Дарси пыталась справиться с нелепым желанием расплакаться. Ее собственное детство никак нельзя было назвать счастливым, но она начала подозревать, что оно ни в какое сравнение не идет с прошлым Стикса.

И тем не менее он не озлобился. Он овладел положением и стал бороться за лучший мир для всех вампиров.

Как женщина может не полюбить такого мужчину?

— И у вас это получилось? — тихо спросила Дарси.

— Отчасти. Но сделать нужно еще очень многое. — Щемящая сердце боль сменилась суровой решимостью. — Начиная с наших самых новых и уязвимых братьев.

Дарси смотрела на него с искренним интересом:

— И что ты собираешься сделать?

— Я не допущу, чтобы создатели бросали найденышей. Их будут принимать кланы, им не придется бороться за выживание.

— Ты — очень хороший вождь, Стикс, — мягко сказала она.

Стикс наклонил голову и прижался к ее губам в долгом поцелуе. Дарси ощутила хорошо знакомый жар, но не успела ничего предпринять; печально вздохнув, Стикс отстранился.

— Я — вождь, которому надо заняться Десмондом, — признался он, отступая и подхватывая свой плотный плащ. — Мне не хочется оставлять тебя, ангел, но я должен.

— Я понимаю. — Ей не нравился холодок дурного предчувствия, растекавшийся по позвоночнику. — Просто пообещай мне, что будешь осторожен.

— Это я могу обещать. — Стикс улыбнулся, а потом, к ее глубокому изумлению, снял амулет, висевший у него на груди, и осторожно надел кожаный ремешок ей на шею. Уколов Дарси силой, красивый амулет лег в ложбинку между грудями. — Я к тебе вернусь, — поклялся Стикс у самых ее губ. — Я всегда буду к тебе возвращаться.

— Стикс!..

Тряхнув головой, он отстранился и бесшумно выскользнул из комнаты.

Оставшись одна, Дарси подняла руку, чтобы прикоснуться к амулету, висевшему у нее на шее. Скользнувшие по гладкому камню пальцы чуть закололо.

Возможно, то было ее воображение, но Дарси готова была поверить, что ощущает присутствие Стикса, скрытое в амулете. Прохладную волну его силы. Яростную, несгибаемую уверенность, прятавшую за собой ранимость, которую мало кому дозволено увидеть. Неизменную преданность своим собратьям-вампирам.

Вздохнув, Дарси отошла от окна и вытянулась на кровати. Она безумно устала, но ей не давала покоя возникшая глубоко в душе мучительная пустота.

И Дарси вынуждена была признаться себе, что эта пустота вызвана отсутствием Стикса.

Проклятие!

Пусть он и утверждает, что их неожиданными узами связан только он сам, — она-то знала правду!

Ей не нужны никакие татуировки, она и так понимает, что целиком, со всеми своими потрохами принадлежит этому чертову вампиру.

Глава 19

Из легкой дремоты Дарси выманил аппетитный запах еды. Растирая щеки руками, она села на кровати и обнаружила, что в дверях переминается Леве с подносом в руках.

— Леве! — Она сонно посмотрела на окно, за которым все еще была ночь. — Который сейчас час?

— Самое начало четвертого.

Это означало, что Дарси проспала всего два часа. Неудивительно, что у нее такое чувство, будто мозги заклинило на первой передаче, а глаза царапает так, словно по ним прошлись наждаком.

Тряхнув головой, она с трудом заставила себя сформулировать хотя бы одну связную мысль.

— Стикс не вернулся?

Крошечный химер махнул своими изящными крыльями.

— Пока нет. Но Аспид позвонил всего несколько минут назад и сказал, что им удалось отследить главу клана до какого-то домишки в западной части города. Они должны вернуться до рассвета.

— А! — Дарси постаралась отогнать нелепое беспокойство, которое поднялось в ней с новой силой. Господи! — Этот поднос — для меня?