Зверь. Я верну тебя! - Марина Бархатова
Резкий тяжёлый вдох и тут же страшная боль прошивает меня насквозь.
Громкий крик рвётся из моего горла, но умирает у плотно сомкнутых губ.
Замираю. Боюсь пошевелиться и сделать новый глоток воздуха.
Лёгкие горят огнём. Задыхаюсь от боли.
- Мама! Ты слышишь?! Врача! Позовите врача!
Чувствую, как дочь осторожно сжимает мою ладонь, и хочу сказать: «Юля», но не могу разомкнуть слипшиеся и пересохшие губы.
- Сейчас… сейчас… подожди немного…
Её тонкие тёплые пальцы касаются моей холодной кожи, и я очень хочу потрогать её в ответ. Пытаюсь пошевелить пальцами, но получается крайне плохо – лишь указательный палец немного подёргивается.
- Так, что у нас тут? – слышу незнакомый мужской голос.
- Доктор! Мама пришла в себя!
- Отойдите, пожалуйста, я осмотрю пациентку, - говорит мужчина и через мгновение я ощущаю на себе его тёплые руки, а потом мои веки насильно открывают, и в глаза тут же ударяет яркий свет.
- Ну, что?! Доктор, мама очнулась?! – встревоженный голос дочери заставляет меня пересилить боль и самой приоткрыть будто свинцом налитые веки.
- Ю… юля… - хрипло, едва слышно произношу, обдирая звуками пересохшее горло.
Напрягаюсь, пальцами сильно сжимаю больничную простынь, но поднять голову не могу.
- Мама!!!
- Осторожно! – громко восклицает доктор и тут же тише повторяет, - прошу Вас, пожалуйста, осторожнее.
- Да-да, конечно… - шепчет рядом со мной Юляша и я слышу, как она тихо плачет.
- Карина, как Вы себя чувствуете?
- Воды…
- Да, конечно.
Через несколько мгновений моих пересохших губ касается гладкое стекло и я, с силой разомкнув губы, жадно глотаю холодную воду.
- Достаточно, - твёрдо произносит доктор и убирает бокал, - так как Вы себя чувствуете, Карина.
- Терпимо, доктор, - говорить сейчас намного легче, - что со мной?
- У Вас были множественные переломы, от падения пострадали и внутренние органы. Мы даже хотели провести операцию, но господин Александр по нескольку раз в день давал Вам свою кровь… хотя и сам был не в лучшем состоянии…
- Что с ним?! Где Алекс?! – несмотря на ужасную боль в горле выкрикиваю.
Тревога за Алекса затмевает боль в теле, и я, подтягиваясь на руках, сажусь в кровати. Сердце начинает бабахать в груди, и палату вдруг наполняет ужасный писк приборов.
- Успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста, всё с ним хорошо. Я несколько дней назад уже выписал его.
Облегчение оглушающей волной прокатывается по телу, и я прикрываю глаза.
Алекс жив и с ним всё хорошо.
Юля стоит рядом и поглаживает меня по плечу.
Со мной, кажется, тоже всё уже не так плохо. Боль пройдёт, наделённый регенерацией организм справится.
Мы живы.
Эта мысль согревает и расслабляет меня, теплом разливаясь по венам.
- Скажите, я могу увидеть его?
- Боюсь сейчас это невозможно.
- Почему? – тревога опять поднимает свою голову.
- Мам, мне сказали, он уехал, - вмешивается в наш диалог Юля.
- Как уехал?! Куда?!
- Его брату понадобилась помощь, и Александр… - я улавливаю момент, когда Юляша запинается, видимо, не зная, как правильно назвать Алекса, - вынужден был уехать, но он сказал, что обязательно вернётся, и мы все вместе сядем и поговорим.
- Хорошо… - откидываюсь обратно на подушку. Неприятный холод приходит на смену расслабляющему теплу.
- Что ж, дамы, я вас оставлю. Ещё пара дней, Карина, и, я думаю, Вас можно будет выписать. Физически Вы почти здоровы.
- Спасибо, Вам, доктор.
Мужчина кивает мне и выходит из палаты, а Юляша тихо, не поднимая на меня своих чёрных глаз, спрашивает то, что я уже давно должна была ей рассказать:
- Мам, а это правда, что Алекс мой отец?
Глава 70
Кари
Моя девочка дано заслуживала правду, только вот я не хотела даже думать о том, чтобы рассказать ей нашу с Алексом историю. Я не желала, чтобы дочь узнала о нём, но сейчас мне приходится ей многое рассказать.
Нет, я не вдаюсь в подробности, лишь подтверждаю, что Александр, который нас спас, её отец, а расстались мы задолго до её рождения, и он не знал, что у него растёт дочь.
Природу наших настоящих отношений с Алексом я не вываливаю на Юляшу. Незачем ей знать эту грязь.
После моего признания Юля несколько дней ходит задумчивая, я понимаю, что она постоянно вертит в голове все эти мысли об Алексе, но вопросов дочь больше мне задаёт.
Из больницы меня выписывают только на третьи сутки после того, как я прихожу в себя. Моя собственная регенерация вкупе с древней кровью Алекса совершают невозможное – при таких сильных повреждениях я всё-таки избегаю оперативного вмешательства, и мой организм полностью восстанавливается.
Я ожидала, что наша квартира встретит меня пустотой, но здесь меня ждал приятный и шумный сюрприз.
Дорина и её молодой человек открывают нам дверь, и мы все вместе проходим в большой коридор, обнимаемся.
Я так рада их видеть.
- С воз… возвращением, - тихо, краснея и запинаясь, вдруг произносит Дорина, и у меня все краски с лица сходят от неожиданности.
- Ты говоришь…
Закрываю дверь и опираюсь на неё спиной.
- Да, - улыбается подруга.
- Но как?
- Дамир, сын Ани и Влада, приезжал недавно и помог мне.
Я прекрасно понимаю, о ком идёт речь, но я никак не ожидала, что возможности этого звёздного ребёнка настолько большие.
- Обалдеть… - шепчу и снова горячо обнимаю подругу, а у самой слёзы на глаза наворачиваются, - я так рада за тебя, Дори! Это просто фантастика!
Весь день мы общаемся, шутим, празднуем моё возвращение домой и окончание самого ужасного дела в моей практике, но не касаемся нашего с дочерью спасения… потому что там Алекс… территория, на которую я не хочу пускать никого, и все без слов и объяснений это понимают.
Вскоре я выхожу на работу. Пока меня не грузят, и я занимаюсь своими прошлыми делами… и всё вроде бы хорошо, но внутри меня что-то гложет, какое-то неприятное предчувствие царапает изнутри.
Настроение Волчицы под стать моему. Она постоянно выходит из своего логова и принюхивается, нервно помахивая хвостом. Ей тоже что-то не даёт покоя.
Наша связь с Алексом молчит.
Чёрт!
